Сильное лекарство
(Ната)
Сколько раз мне доводилось очнуться в спецбольнице полиции сверхов? Столько раз обычный человек к терапевту с простудой не ходил. Разве только какой–нибудь хроник…
Открыла глаза – и вуаля! До боли знакомая обстановка! Почти как домой зашвырнуло! Не приведи бог!
Бело–голубые стены, щадящие неяркие лампы, зеленоватый свет которых заполнял все вокруг… Матово–серые жалюзи на окнах строго охраняли его от вмешательства неугомонного солнца. Однако закатное светило нет–нет да и просовывало между пухлыми лентами золотистые спицы лучей. Лет сорок назад нам крупно не пофартило. Какой–то нобелевский умник на четырехстах страницах диссертации доказал, будто подобное освещение умиротворяет, способствует выздоровлению. Его бы на всю жизнь в эту тоскливую зелень! Глядишь, в следующей диссертации воспевал бы желтый цвет или, на крайний случай, голубой.
Да, Ната, угодила ты в переделку…
Последнее, что помнила, как пыталась эвакуировать раненых из ресторана «Лев», а громыхнувшийся на ногу медведь сломал все планы, вкупе с ногой. Не впервой. Так что ощущения знакомей некуда. Куда деваться, работаю с монстрюгами, для которых человека голыми руками в мелкий винегрет покрошить, что мне – разломить сухую ветку.
Первая волна боли, осатанело вгрызшейся в икроножную мышцу почище иного оборотня, показалась терпимой. Особенно если игнорировать собственный зубовный скрежет, от которого аж передергивало. Я попыталась высвободить ногу из–под недюжинной туши вербера. Расчет был простой – догрести к выходу по–пластунски, а там уж как карта ляжет. Но выяснилось, мой организм имел собственные планы на вечер. Дикая резь ударила по ноге с такой силой, что я зашлась в крике, выпустив несчастных, ценой стольких усилий уже протащенных половину расстояния до спасительных дверей.
Черт! Черт! Черт! Ната! У мужиков и без того головы изрядно помяты! А ты решила придать их черепам еще больше своеобразия!
Увы! Самоирония больше не выручала. От непрекращающейся боли, казалось, режущей икру на тысячи кусков и обильно сыплющей туда осколки стекла – так, для пущего наслаждения – руки затряслись… Тело охватила дичайшая судорога. Я дернулась вперед в последнем усилии и… глаза заволокла мгла.
Ну а зеленый свет, прямо как на дороге, дал передохнувшему в отключке сознанию знак: мол, хватит лодырничать, нас ждут великие дела. По крайней мере, одно великое и ужасное дело, благодаря которому я, собственно, тут и прохлаждалась.
Я чуть отодвинула шерстяное одеяло, привстала, осторожно подтянув ватные ноги. Найду своего врача и… скажу все, что думаю.
Ведь знал, что творит! Дураков и лодырей, купивших диплом ради понта или козырного места, уже насиженного родителями, тут не держат! Не того уровня заведение! На каждого служащего полиции сверхов заведена специальная карта, где подробно расписано особое действие гентского зелья. Так сказать, побочные эффекты жуткого пойла. В моем случае – спинальная анестезия отходит вдвое медленней. Нельзя было укол сделать, что ли? Да чувствую я гипс на ноге! Без вас, умников в зеленых халатах, доперла, что кость не выдержала многотонного вербера, надумавшего отлежаться на моей бедной конечности до лучших времен!
Подтянув нижнюю часть тела на себя еще раз, села в мягкой постели, едва не уронив массивный пульт, громоздившийся на полочке возле правой руки. Десятки разноцветных кнопочек, как всегда, обольщали недужного массой функций. Хочешь – лежи, хочешь – сиди, хочешь – вообще стоящее положение прими. Так сказать, ощути себя снова прямоходящим, а то, глядишь, пока выкарабкаешься, забудешь, что это такое. Или разминку затекшей тушке учини, легким движением ладони подняв голову, плечи, грудь на любую высоту. Главное, чтобы хоть один палец уцелел! И то не обязательно!
