Не ушли, не пропали совсем, но наконец–то позволили вздохнуть полной грудью, не стиснутой канатом тоски. На время освободили от горечи, неизменно отбрасывающей к пережитой потере…
Я собралась было ответить Тареллу, но автобус затормозил, и улыбающийся Тет распахнул дверь.
Сиреневатая тьма поселка канов, непривычная моему глазу, едва рассеивалась россыпью неверных световых пятен в окнах некоторых домов, еще не захлопнувших ставни.
Здесь ночь казалась не такой, как в городе. Естественной, живой, настоящей.
Тет ухмылялся с таким видом, что я невольно оценила себя с ног до головы. Вроде бы одежда в порядке. Да и Тарелл выглядел вполне себе прилично… даже для нагого… Но через долю секунды дошло! Тет узнал о нашей страсти по запаху. Я с огромным трудом справилась с порывом немедленно свернуться клубочком в углу автобуса, спрятать глаза и не выходить.
Удушливый жар бросился в лицо, еще недавно прохладное.
Краем глаза заметила, как Тарелл проследил за мной, за моими руками, против воли обнявшими себя… взглядом, упершимся в пол… повернулся к Тету. Лицо брата альфы мгновенно поменяло выражение. Он посерьезнел, даже будто бы немного расстроился, наклонился, замерев в позе подчинения. Тарелл мягко подтолкнул меня к двери автобуса. Я сделала несколько робких шагов и… только потом ошеломило понимание…
Тет, Индира, невесть как нарисовавшаяся в ночи, и еще добрых тридцать–сорок канов, приветствовавших наше прибытие, демонстрировали позу подчинения… не Тареллу… мне…
Приступ неловкости поначалу вынудил замереть у ступенек автобуса. Но стоило ощутить жаркое тело альфы канов, прислонившееся к спине, я словно посмотрела на все другими глазами. Плечи сами собой расправились, грудь выпятилась вперед, подбородок вздернулся, я без толики смущения встретила десятки взглядов, исполненных уважения… повиновения.
Не то чтобы знала, кожей чувствовала – прикажи им сейчас проглотить жабу, наступить соседу на ногу, откусить палец, да сделать что угодно страшное, угрожающее жизни или, напротив, потешное, людоеды выполнили бы мгновенно. Без единого вопроса, без единого возражения, без удивления и непонимания – зачем вообще этот бред нужен.
Тарелл не торопил меня с выходом в племя. Просто ждал, наполняя энергией, уверенностью в себе.
– Прошу прощения за неуместный смех, – вдруг произнес Тет.
Не зная, что ответить, выпрыгнула из автобуса. Толпа предсказуемо расступилась, освобождая дорогу к коттеджу Тарелла. Альфа поравнялся со мной, поддерживая за талию.
Но едва мы очутились у порога, под строгим наблюдением гигантских мраморных кошек, без единого усилия развернул обоих к племени.
– Я бы хотел предельной ясности, – стоило вожаку заговорить, каны, принявшиеся шушукаться, умолкли. Завладевшая поселением тишина потрясала. Я слышала даже жужжание какого–то ночного насекомого, дальнее уханье совы, шелест деревьев в лесу, обступившем жилища людоедов плотной живой изгородью. Выждав пару мгновений, Тарелл закончил: – Огни сама объявит решение о том, состоится ли ритуал соединения пары. Хотел бы пояснить. Вопрос в самом ритуале… сочтет ли она его приемлемым для представителя своей расы в принципе… а также в том, что у Огни есть серьезные причины сомневаться в возможности пути альфа–самки.
Легкий раздосадованный шелест пробежал по рядам канов. Тарелл нахмурился, почти прорычал:
– Обсуждать ее решение и предпочтения мы будем только между собой! Остальным придется либо принять Огни в качестве альфа–самки, либо – ее решение уйти, и меня как вожака–одиночку.
