— Я закричу, — жалобно стонет моя козочка.
— Да ладно, мы же познакомиться, — криво улыбается пацан, может чуть старше меня, расставляет руки в стороны, чтобы девчонка не убежала.
Люба в ужасе, с глазами на пол-лица прижимает к себе свою сумку, оглядывается на двух других.
— Что за дела? — кричу уже я.
Один оборачивается:
— Проблемы? — скалится он.
— У тебя, — подлетаю и бью в нос кулаком. Моментально загибается, закрыв лицо руками.
Второй, сука смелый, пытается меня ударить. Но я быстрый, я боец, закалённый с юности. Ухожу от удара, за волосы его хватаю, резко вниз наклоняю и коленом бью в лицо.
— Чувак, всё! — парень впереди Любы поднимает руки вверх.
Да, я страшный. А ещё резкий, как понос, от меня не скрыться.
Мужики всё понимают, смотрят в испуге на мою рожу и сваливают. Не угрожают. Это хорошо, я на взводе: обязательно отвечу и догоню.
Провожаю взглядом уродов, дышу тяжело.
Наваждение от её близости накатывает.
Сразу приучаю себя рядом с ней руки прятать. В замок пальцы за спиной, натягиваю улыбку и смотрю на удивлённое личико своей девушки.
— Мирон? — ахает в изумлении Любава.
****
Это я её почти три года пасу, она меня за это время ни разу не видела. На похоронах деда Валеры даже не посмотрела в мою сторону. Ростом подтянулся, в плечах раздался и вес набрал. Прыщей юношеских не осталось. И вообще, я три дня назад в парикмахерскую сходил и перед этой вылазкой побрился.
— Привет, — хрипло выдаю я. Колени начинают трястись, стискиваю зубы и не выдерживаю её взгляда. — Давно не виделись.
— Да, — растерянно выдыхает она. — Спасибо…
— Я провожу, — набираю полную грудь воздуха и опять смотрю ей в глаза, чтобы понять, как… — Можно проводить?
Любава теряется. Вид у неё такой, будто её заставляют что-то делать. Но потом берёт себя в руки. Сумку опускает, выпрямляет плечи. Грудь торчком ближе ко мне…
Если б мне знать, что в её голове. Чувствует она хоть что-то. Я бы посмелее был.
Пожираю её взглядом, рассматриваю каждую деталь на её личике.
— Спасибо, — опускает глаза. В неярком свете вижу, как зарделись щёчки. И я туда же, краской заливаюсь и улыбаюсь ещё шире.
Она идёт впереди, я следом, соблюдаю дистанцию. Пальцы с трудом расцепляю. Ловлю на себе её взгляд, брошенный украдкой.
— Ты изменился, — говорит тихо.
От её голоска мурашки по коже бегут.
Все говорят, что это наваждение, болезнь. А мне кажется, что затянувшаяся влюблённость. Самая настоящая любовь. И с возрастом она только крепче стала. Они говорят, что болезнь прогрессирует, а я верю, что врачи тоже имеют право на ошибки. Так вот, в моём случае все ошибаются. И если я сейчас смогу выдержать, то у нас с Любой будет полноценная пара.
А выдержать сложно, взгляд так и цепляется за грудь под одеждой. Лифчик тонкий, рельефом видны соски. Вот кто ей разрешил так одеваться?! Она не в курсе, что это дико возбуждает?
Что там говорили? Смотреть не на грудь, а в глаза?
Попробуй, когда так девчонку хочется.
И темные дворы, и тусклый свет дальних фонарей, и тишина в безлюдности… Я взбудоражен. Я сильнее… Сейчас так легко подавить её сопротивление…
— Любава, — шепчу, почти задыхаясь. — Ты бы не ходила по тёмным переулкам.
— Да я случайно.
Обманщица. Постоянно поздно вечером одна ходит.
Идём, молчим. Как парочка влюблённая, смотрим друг на друга и тут же отворачиваемся.
Эти взгляды можно считать взаимностью? Улыбку нежную на её личике можно трактовать, как согласие?
