Педер подумал немного, поглаживая подбородок и осматривая комнату.
– Они стоят всего, что можно за них получить, – сказал он с сомнением. – Вот почему мне так хотелось распродавать их маленькими порциями, вещь за вещью. Даже Джадпер не даст тебе такой суммы, которую ты получил бы от меня в конечном итоге…
Маст щелкнул пальцами – в комнату только что вошел Граун:
– Граун, сходи, принеси из такси чемоданы Педера – машина стоит перед домом. Сделаешь?
Педер начал перебирать вещи, откладывать в сторону то одну, то другую.
– Я тебе полностью доверяю, – тихо сказал Маст. – Только ты знаешь стоимость вещи, которую берешь.
– Я – честный человек, – заявил Педер. – Я всегда выполняю свою часть условий.
В комнату вошел Граун, таща пузатые сумки для вещей. Педер аккуратно заполнил сумки, защелкивая замки по мере наполнения их содержимым.
Наконец удовлетворенный, он выпрямился.
– Не бери менее пяти миллионов, – приглушенным голосом посоветовал он Масту. – Еще лучше, если сможешь договориться на шесть.
– Хорошо. – Маст протянул руку. – В таком случае, наше сотрудничество, кажется, подошло к концу.
Педер пожал его руку:
– К взаимной выгоде, надеюсь.
– Конечно.
Но все же Педер не спешил уйти.
– Знаешь, – сказал он, немного нерешительно. – Есть одежда, которая может сотворить с человеком просто чудеса. Почему бы тебе не позволить, я…
В конце концов, ты никогда не был меззаком.
Меззак – это был кайанский термин, означающий «тот, кто одет как павиан».
Усмехнувшись, Маст покачал головой:
– Буду честен, Педер. Есть еще одна причина, почему я так спешу избавиться от груза. Я начинаю испытывать беспокойство, держа их у себя долго. Но не по причинам легальности, нет…
– Не понимаю.
– Ну, ты же знаешь, как называют кайанцев – одеждороботы. Кайанские одеяния вызывают у меня какие-то странные неприятные чувства. В них есть что-то не зиодское.
– Предрассудки, предрассудки. Типичная зиодская ксенофобия.
Маст пожал плечами:
– Называй, как тебе нравится. Просто, у меня есть твердые понятия о том, что здраво, что нет. Я верю в то, что человек должен сам твердо стоять на ногах. Уметь ходить без костылей.
Педер вздохнул про себя. Бедный Маст, одетый в тряпье и отбросы, он воображает, что полноценен. Но он точно уловил разницу между кайанской и зиодской культурой. Зиодский этнос подчеркивал индивидуализм и независимость. Он был диаметрально противоположен искусственному усилению способностей и качеств, которыми отличался Кайан.
Все это, как теперь отчетливо видел Педер, подразумевало серьезное непонимание не только кайанского сарториального искусства, но и психологической природы человека.
Он повернулся к Кастору и Грауну, которые смотрели на него, криво ухмыляясь.
– Прощайте, парни, – сказал он.
– Ага, удачи, – откликнулся Кастор, поблескивая восстановленными радужными оболочками глаз.
Когда Педер отправился восвояси, они захихикали за его спиной.
– Похоже, Педер может взять себя в руки, если надо, – хмыкнул Кастор, когда сарториал скрылся из виду.
– Ты тоже заметил эту перемену в его манерах? – заметил Маст. – Это обозначается специальным словом «миен». Причина этому – кайанский костюм. Он задумался. Еще на борту «Косты» он начал испытывать тревогу по поводу кайанской одежды. Кастор и Граун, наряженные в свои новые прекрасности с борта кайанского грузовоза, внезапно начали проявлять нехарактерные черты поведения – поначалу, конечно, ничего радикального, естественно, но достаточно, чтобы убедить Маста – кайанская одежда действительно угрожает душевному здоровью, так как об этом он слышал раньше. И тогда он запретил своим помощникам носить незиодскую одежду.
