Читать онлайн Алекс Алеоко - Один день атамана

В этот будний летний день станичный атаман Величайшего Трижды Краснознаменного Казачьего Войска генерал-полковник казачьих войск Стариков Иван Денисович пребывал в дурном расположении духа. Побрякивая многочисленными орденами и медалями, он поднялся в свой кабинет на 2 этаже и посмотрел на папки на столе, приготовленные ординарцем. Три штуки. Желтая – «текучка», красная – «важно» и зеленая – «награждения». Так было заведено ещё его предшественником, бывшим Первым секретарем комитета комсомола станицы, ушедшим из атаманов на повышение в губернскую Епархию, протоиреем и год назад скончавшимся от цирроза. Профессиональное заболевание. Хоронили пышно в родной станице, поминали неделю, памятник отлили… Мда…

Отсюда и плохое настроение. Печень давно шалит, а это конец карьере – не видать ни звания Маршала Казачьих войск, ни Генералиссимуса в Московском Центральном Юрте. Столько не выпить.

Аккурат на майские загремел в Главный казачий госпиталь им. Атамана Изтербергского в Москве. Врач-вредитель в кабинете, увешанном потемневшими православными иконами, посмотрел поверх своих профессорских очочков и выдал диагноз – спиртного ни-ни. Молодые юртовые атаманы жрут самогон галлонами, а потом до утра пляшут. Куда до них… Знал он, естественно, все хитрости, как пить, не пьянея. И про масло, обволакивающее стенки желудка, и про секретные пилюльки, и про приёмы уходить якобы в туалет, а там опорожнять желудок. И как дипломаты набирают виски в рот, не глотают, а потом, делая вид, что запивают, выдавливают спиртное в стакан с соком. Ерунда всё это. У нас не Африка какая-нибудь англосаксонская. У казачков такое не проканает – раскусят моментально и так опустят, что конец не только карьере, а вообще всему человеческому уважению.

Сегодня распорядок был таков – до обеда работа с документами, приём посетителей, а с обеда выезд на Разгуляй, на Смотр казачьих дружин с награждением.

Генерал грузно протопал к своему столу, снял тяжёлый от наград и значков китель, повесил на спинку кресла и уселся. Поправил на пальцах золотые печатки-«болты», поелозил шпорами по линолеуму, хоть и зарекался этого не делать, и потянул к себе жёлтую папку. Так… Заявление… Казачка Анастасия Мартиросян жалуется на казачку Верку Подгеребную, что Веркина белая коза Люська запрыгивает в её палисад и жрёт гладиолусы, за которыми она, Анастасия, ухаживала всю весну на карачках для украшения природной среды родной станицы… Ага, а вот ответное заявление, от Веры Прокопьевны Подгеребной, потомственной казачки, вдовы потомственного реестрового казака, геройски скончавшегося… и так далее. Белая дойная козочка Люся случайно проникла в мартисянский палисадник, потому что забор там как решето, весь разваливается, никаких цветов там сроду не было – крапива да лебеда. Мартисянка, которая вовсе не казачка, даже копытца Люськиного не стоит, Люська как добропорядочная дойная козочка может есть всякую дрянь, а давать на выходе целебное молоко!

– Ладно, разберёмся, – пробормотал генерал. – У них каждый день какая-нибудь история. С курами, собаками, кошками.

Знал он и покойного геройского мужа Подгеребной – Саньку, который служил на Северном Флоте в роте охраны, зарекомендовал себя морским волком, просоленной душой нараспашку. Вернувшись в станицу, он подженился на Верке, работал скотником, а потом разбился на мотоцикле, гоняя чужих коров со станичных лугов. То, что эти две казачки много лет воюют друг с другом, все в станице прекрасно знали и довольно метко называли «продолжением франшизы».

Следующее. Анонимные доносы на попа, которого год как прислали из Епархии в местный храм по ротации. Поп был молодой, очень приятный, отзывчивый, как и положено попу. Из неприятностей за ним был только один конкретный косяк – после службы на очередной Первопрестольный праздник фотографировался с прихожанами в полном облачении, а те выложили фотки в Сеть, на какие-то свои богоугодные сайты. Разразился скандал – оказалось, что крест поверх парадной рясы у него висел на митрополитовской цепи! Никто спокон не знал, что цепи у них там строго разные, согласно чину, а он нацепил и служил службу, которая ему по статусу не полагалась! Да ещё и сдуру ума сфотографировался в ней. Это как оборзевший сержант ушёл в самоволку в старлеевских погонах и попался патрулю! Кто-то особо прошаренный доглядел косяк на снимках и сообщил куды следует. Скандал замяли небольшой бочкой самогона и пятком барашков в женский монастырь им. Розы Люксембург. Так легко обошлось только потому, что старого митрополита как раз таскали по инстанциям за педофилию, а новый принимал дела, и ему было недосуг.

С тех пор молодой отец Елизар был тише воды, ниже травы, не косячил, как ошпаренный вскакивал в любое время суток на исповеди, причастия, отпевания, крестил детей лихо и артистично, не брезговал пригубить со станичниками пару-тройку стаканов. Но кто-то упорно кропал на него доносы. Доносы были креативные по исполнению – то детским почерком на листке в клеточку из школьной тетрадки, то распечатанные на принтере на листах А4, то составленные вырезанными из газет буквами.

Генерал примерно догадывался, чьё это прикладное народное творчество. Все анонимки сводились к одному – преподобный отец Елизар занимается отмыванием денег. Якобы за этим неблаговидным занятием его неожиданно заставали в самых разных местах православные станичники.

Генерал давно подозревал, что изящное словосочетание «отмывание денег», появившись у нас, сразу запало в народную душу. Но никто, конечно, толком не понимал, что оно означает. Приплетали его по любому поводу при обсуждении начальства. Алкаш, вор, бил жену и всех любовниц, месяцами пропадал в загранкомандировках – и обязательно в конце «отмывал деньги». Чтоб собеседник и не сомневался – конченый товарищ.

Невдомёк народу, что у нас этого явления нет. Совсем. Не та страна. Это в каких-то диких странах, где-то на побережье Парагвая или в дебрях Колумбии мафиози и занимаются отмыванием денег. Как обезьяны, ей-богу. Заработал, к примеру, мексиканский или колумбийский наркокартель несколько тонн американских денег. А как тратить? Как на них шиковать? Полиция, налоговая, спецслужбы вмиг заметят нетрудовые доходы и возьмут за химо. Поэтому бандиты в диких странах и вынуждены «отмывать» деньги. Покупают по дешёвке всякие кафе, ресторанчики, строят заправки, магазины, лавки, кинотеатры. И проводят через них преступные деньги, как офигенную выручку. Платят с них родному дикому государству налоги, заводят счёт в банке – всё чин-чинарём, вот и отмыли! Их, конечно, ловят и за это, но уже труднее…

У нас же «отмывать» ничего не надо! Стибрил, положим, чинуша из бюджета пару десятков лямов – ну просто доложи по инстанции, что так, мол, и так. Даже журить не будут – наоборот, по-отечески подскажут, кому и сколько занести. И готовься к повышению! Цивилизация! По-другому карьерный путь в Центр, в Москву, и не делается.

Ежели у нас кто-то навострится «отмыть», то есть уплатить налоги, его тут же повяжут мордой в землю и к разворовыванию бюджета больше на выстрел не подпустят. А кто не отмывает, тратит наворованное широко и открыто – тех, наоборот, никто не тронет. Все приличные люди это прекрасно знают.

Но зуб на попа кто-то имеет конкретный… Может, выпить с кем отказался? Нехорошо. Надо поспрошать людей.

Писака, само собой, писал и в другие инстанции, более высокие, но там, по давным-давно устоявшимся правилам, эти письма отбирали специально нанятые студенты-практиканты и сжигали в дорогущих импортных печах-крематориях. Согласно Закону о Повышении авторитета местных органов власти. Практически всё сразу и сжигают. С обязательным ответом: внимательно, мол, прочитали и всенепременно разберёмся.

– Зззарублю! – за стеной в соседнем кабинете, как всегда, буйствовал его заместитель, генерал-майор казачьих войск Сан Саныч Морозов. – Ты что же, гад, не могли найти? Не мог, я вас спрашиваю? Это что это вообще? А? Блестит, говоришь?

За стеной звучало невнятно-оправдательное «бу-бу-бу» и возгласы Сан Саныча: «А?!»… «Не, ты погляди!.. Отморозок!». Потом «бу-бу-бу» стало звонче и приобрело наступательный характер.

Денисыч узнал по голосу умельца, реестрового казака Изиханова Егора Оттовича, есаула. Каждый раз, когда он попадался на глаза, в голове генерала начинал звучать дурацкий навязчивый мотив одной песенки, и всплывали залихватские слова: «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня, пристрелить не хватило ума…»

Он знал, отчего осерчал заместитель. Дело в том, что ему надысь вручили очередной, шестой по счёту, Георгиевский крест. В связи со светлым праздником Пасхи и юбилейным пятидесятитрёхлетием. Крест отчеканили в собственной станичной мастерской казаки-умельцы, одним из которых, если не лучшим, был есаул Егор.

Всё дело в качестве металла, из которого отчеканили крест. Качество действительно было не ахти. Блеск и вообще вид не тот. У самого Ивана Денисовича Георгиевских крестов было пока восемь штук. И все качественные, из отличной, ещё советской рандоли. Блестели лучше золотых.

Вообще, умение чеканить разнообразные ордена, медали, знаки отличия входит в обязательную подготовку любого реестрового казака. Даже во всех станичных школах ввели сначала факультативно, а потом и в обязательную программу предмет «Основы изготовления наградного материала». Чтобы казакующее потомство сызмальства приучалось к великой казачьей культуре и обычаям предков.

Но с материалом была беда… Наилучшим считался металл рандолевых шильдиков. Это такие металлические таблички на технике – на узлах и агрегатах тракторов, комбайнов, всяких сеялок-веялок, ракетах, танках, ПЗРК, самолётах-вертолётах. На них производитель техники пишет основную информацию, номера, даты и т.д.

Не увлекающиеся вопросом люди даже не подозревают, какое количество шильдиков их окружает. Их полным-полно везде. Но! Материал производитель выбирает сам, и он, естественно, разный. Большинство вообще не годится для серьёзной работы. Самые лучшие шильдики – на сельхозтехнике советского производства. СССР, как известно, денег не считал, поэтому шлёпал на трактора медьсодержащие сплавы наилучшего качества. Бывает, и трактор уже весь развалился от старости где-то на задворках гаража колхоза «40 лет без урожая», а шильдик как новый! Прямо бери и чекань орден Всех Святых и Андрея Первозванного.

По мере накопления опыта сложилась чёткая иерархия ценности шильдиков – в зависимости от завода-производителя, года выпуска и типа техники. Самыми ценными считаются шильдики на тракторе «Беларусь» с 1971 по 1986 год выпуска.

Помнится время, когда никаких проблем с материалом не было. Срывали ценные шильдики как грибы после дождя. Тоннами. Награды казакам лились рекой, хоть на спину вешай. Куды там маршалу Жукову на известном парадном портрете, над которым англосаксонские завистники потешаются! Но кончилось золотое времечко. Образовался дефицит. Сначала посылали делегации за шильдиками в сельхозрегионы, где казаков нет или они редко попадаются, но тамошние аборигены быстро прочухали, какая у них в руках ценность. Потом готовили летучие отряды пластунов и даже оснащали их приборами ночного видения, чтоб они под покровом ночи экспроприировали ненужные балбесам шильдики.