Хрупкое равновесие было нарушено, и все вокруг превратилось в хаос. Папа души не чаял в ней и ее сестричках, но когда он устанавливал какое-либо правило, его следовало почитать как одну из Божьих заповедей. Ни о каком бунте не могло быть и речи. Одной-единственной фразой папа мог изменить всю ее жизнь. Лишить ее свободы, друзей, всего, что у нее было.
Нет, папе ничего говорить нельзя. В этом деле Салли придется действовать одной.
Придя в школу, она запихнула рюкзак с учебниками в свой шкафчик и направилась в классную комнату. К ней сбоку пристроилась Эми.
– Ты выглядишь так, словно несешь на плечах все горести мира, – заметила она. – Что-нибудь случилось?
Салли попыталась улыбнуться ей, но вышла лишь мучительная гримаса. Ей хотелось быть с Эми откровенной, но это было невозможно. Эми могла рассказать кому-нибудь еще, а те – своим родителям. Если папа услышит о том, что к ней клеился мистер Гейнс, от кого-то другого, помимо нее самой, он может решить, что она это поощряла. Может даже подумать, что они крутят роман за его спиной. Тогда расплачиваться придется всем, и цена будет адски высокой.
– Все нормально, – ответила она. – Ты и сама какая-то взвинченная. У тебя все хорошо?
– Даже не знаю. Джейк немного не в себе с тех самых пор, как он ударил Арчи.
– Ну он же не переносит насилия. Его бесит, что ему пришлось самому прибегнуть к таким средствам.
– Терпеть не могу, когда он такой отстраненный. Я тогда вообще не знаю, как он ко мне относится. Вчера на уроке гигиены я делала большую растяжку, так у Роба Роуленда глаза чуть не вылезли сквозь эти его толстенные линзы. А Джейк даже внимания не обратил!
Салли рассмеялась.
– Да, должно быть, у него действительно тяжело на душе!
