– Никуда не денется, расколется. Рота обломает, – убеждённо заметил Женька.
И тут вошли Серёжка и Васька, беззаботные, довольные, умиротворённые какие-то.
– Почему вы здесь? В Петрозаводске должны сейчас быть! – удивился Васька. А Сергей ещё больше удивился, увидев под кроватью свой старый чемодан, с которым он приехал в училище, ведь все курсантские вещи хранились в баталерке. Что за новости?
. – Прикидываетесь, гады! – Пика пошёл грудью на Сергея..
– Лёха, подожди! – Джуня скрестил руки. Голос его стал жёстким и деловитым, как у прокурора в фильме о бандитах:
– Шикуешь, Серый? Откуда бабки? Где дают? Может, подскажешь?
Пикалёв вопросительным знаком навис над Серёжкой и ловко вырвал свёрток с покупками у него из рук.
Сергей остолбенел.
– Вы что, парни? Не с той ноги встали? – поймав отвращение в Джунином взгляде, занервничал Рябченко.
– Заткнись пока, Рябой! Не с тобой разговор! – предостерёг Пика.
Джуня, состроив брезгливую мину, развернул свёрток с покупками, кинул к себе на койку «вещественные доказательства».
– В чём дело-то? – взвинтился Сергей.
– Ну, гад, достану я тебя! – снова дёрнулся к нему Пикалёв.
– Погоди! – остановил его Быченко. – Это всегда успеешь. Побеседовать надо с товарищем. Бывшим товарищем, стоит заметить.
Он медленно, выдержав театральную паузу, всем корпусом повернулся к Сергею, вперил в него уничтожающий взгляд:
– Ты знаешь, что деньги тю-тю? Общественные! Уплыли…
– Как? – вырвалось одновременно у Рябченко и Суханова.
– Все. До копеечки, – с каким-то тайным злорадством уточнил Женька Быченко. Ему явно понравилось быть главным актёром в этом спектакле, им же самим поставленном. В самом деле, это куда правильней, чем самому пострадать за то, чего не совершал.
– Не может быть! – попятился Рябченко.
– Вот и мы так думали. Оказалось, может. Есть среди нас грязный предатель, а мы его три года человеком считали. Ловкач и подлец, мастер маскировки, – с грустью размышлял Джуня.
– Кто? Нашли? – почему-то шёпотом спросил Васька. А Сергей, кажется, уже понял, если не обманулся. Если это вообще доступно было пониманию.
– А ты, Рябой, разве не догадался? – схватил Ваську за плечо Пикалёв.
Рябченко слабо дёрнулся:
– Грабли свои убери! Я тут при чём?
– А при том! Ты помог ему денежки ротные, для общего веселья предназначенные, спустить вот на это барахло, – указующий перст Быченко ткнул в брюки.
– Врёте! – выдохнул Серёжка. – Мне мать прислала.
– Вот как! И когда же? – съязвил Джуня, и, помимо своей воли, Серёжка стал оправдываться:
– Месяц назад ещё, честное слово!
– Скрытный ты парень, Суханов! Не наш: радостью ни с кем не поделился. Будто не знаешь, что не принято у нас так. Нехорошо! – методично отчитывал Сергея Женька.
– Истратить боялся – вот и молчал. Хотелось к выпускному, – сказал Сергей. И подумал с опозданием: «Не надо бы оправдываться».
– А нам как будто не хотелось, – вздохнул Быченко.
– Не темни, Серый! У меня руки чешутся. Народ правды требует, – прицепился Пикалёв.
– Так почеши пойди в спортзал свои руки! Это вы-то народ? Не много ли на себя берёте? Что я вам объяснить должен? Деньги мои. Не брал я у вас. Для тупых и припадочных ещё раз могу повторить: не брал. Крайнего нашли!
– Так Попугайчик же тебя вычислил! – почему-то изумился Пикалёв, считая факт безоговорочно доказанным.
– Вот кто настучал! А если ошибся ваш Попка – дурак? Если сам и спёр? Вам, значит, всё равно, на кого кражу повесить? Лишь бы самим не отвечать! Почему вы ему поверили, а мне нет? – от обиды Сергей стал наезжать на гонцов. Чем он заслужил такое?
