И как бы странно это ни звучало после всего сказанного о дне и отчаянии, но этот Новый год… он был лучшим. Лучшим за последние восемь гребаных лет, можешь себе представить? А если брать шире, то все эти десять дней, что я провел не дома, включая нашу встречу, наши разговоры, – это были самые яркие, самые живые, самые настоящие моменты за черт знает сколько времени. Словно я вынырнул из мутной воды на несколько спасительных глотков воздуха. Но потом… потом я вернулся домой. И меня накрыло. Не просто накрыло – меня моментально, без предупреждения, вшвырнуло в такую жуткую, вязкую, удушающую депрессуху, что я едва мог дышать. Прикинь, насколько глубоко меня утянуло? Я начал хуяриться таблетками – афобазол, чтобы хоть как-то приглушить тревогу, флуоксетин, пытаясь выплыть из этой трясины, даже витамин D горстями жрал, надеясь на чудо. И я чувствовал, да, проблески были, вроде становилось чуть легче, туман рассеивался на пару часов… но потом один хер, с новой силой, меня вкатывало обратно в этот беспросветный мрак, в этот липкий депресняк. И самое страшное – я вообще, блять, не мог понять, почему! Что со мной не так?!
Я пытался разобраться, копался в себе. И вот честно, как мы и договаривались – говорить только правду, какой бы она ни была, – я сначала думал, что меня тянет к тебе. Нет, не в романтическом плане, не пойми неправильно, у меня внутри все выжжено в этом смысле, там нет места чувствам, только пепел. А просто… попиздеть. Услышать твой голос, поделиться мыслями, почувствовать снова ту странную связь. Эта мысль крутилась в голове, но потом я отмахнулся: «Да ну, че за херня какая-то, не, навряд ли это из-за нее». И как раз в этот момент, словно добавляя масла в огонь, случилась еще одна херня: я заказал бит у одного звукаря, скинул ему подробное ТЗ, а он мне прислал какую-то полную поебень, вообще мимо кассы, ни одного пункта не выполнил. И вот тут, на фоне этого мудака-звукаря и общей подавленности, мысль о том, что меня просто тянет снова с тобой поговорить, опять всплыла. И меня накрыло таким состоянием, таким диким беспокойством и тошнотой от самого себя и своей жизни, что я просто не смог больше находиться дома. Стены давили, воздух казался спертым. Я выскочил на улицу, закурил одну сигарету за другой, пытаясь успокоиться, но становилось только хуже. Потом меня понесло в баню. Просто потому что больше некуда было идти. И там, в этом жаре, в этом пару, меня прорвало. Я начал разъебывать все вокруг – не буквально, конечно, а внутри себя. Это была истерика, тихая, но разрушительная. Слезы, злость, отчаяние – все смешалось в один удушающий ком. И именно там, в этой парилке, среди чужих голых тел и запаха веников, до меня наконец дошло. Как вспышка молнии. Хуево мне не потому, что я скучаю по разговорам с тобой. Хуево мне от того, что я больше не могу, физически не выношу, не хочу находиться дома. В том месте, которое я сам себе построил. От того, что я живу совершенно не той жизнью, которой хочу жить на самом деле.
Понимаешь, я четыре года, четыре долбаных года, хуярил как проклятый Папа Карло. Без выходных, без отпусков, отказываясь от всего – от встреч с друзьями, от вечеринок, от отношений, от простых человеческих радостей. Я жертвовал всем ради одной цели, ради результата, который казался мне таким важным. И мой дом, моя квартира, стали моей крепостью, моей зоной комфорта, где я мог спрятаться от мира и продолжать свою гонку. И мне там было… нормально. Или я так думал. Мне было по кайфу в этой своей скорлупе. Но когда я вернулся туда после тех десяти дней, после нашего разговора, меня буквально затошнило от этого места. От этих стен, от этого порядка, от этой предсказуемости, от этой фальшивой стабильности. И я с ужасающей ясностью понял: еще полгода такой жизни – и я просто сойду с ума. Окончательно и бесповоротно. Мой предел достигнут. И я решил. Хватит. Хватит ссать, хватит бояться, хватит цепляться за эту иллюзию безопасности. Я решил поставить все на кон. Рискнуть всем, что у меня есть, ради шанса на другую жизнь. Настоящую.
