Я почувствовала тепло – видимо, от натекшей крови. Открыла глаза и увидела, как из моих рук в перебитую ногу струится нежный и мягкий свет.
– Что ты делаешь? – изумился Дейл.
– Не знаю…
Нет, знаю. Я его исцеляла… но как? Вспыхивали и таяли в воздухе похожие на желтые одуванчики огоньки. По краям свет мерцал, как будто подернутый эфемерной дымкой. Сияние, которого больше никто не видел, окружило нас пузырем. Друзья не знали, что думать, и наблюдали за этой картиной в ужасе. Кровь, кожа и кость сами зашевелились под плотью, а затем натянулись, понемногу вправляя перелом, и лодыжка стала на глазах заживать.
Перри посмотрел на всех с улыбкой.
– Побудьте тут. Вы двое защищайте ее, – приказал он Бэку с Дейлом.
– А ты куда? – встрепенулась я.
У него в глазах стоял черный ужас; руки било дрожью – я почувствовала, когда он сжал мне плечо. И все равно Перри напустил на себя твердости, решительности.
– Я за подмогой. Если наткнусь на чудище, уведу от вас.
– Почему ты? – спорил Бэк.
– Я самый быстрый. Если что-то пойдет не так, пусть гонится за мной: у меня шансов больше и я выиграю вам время. – Он взглянул на ногу, которая залечивалась сама, и прибавил как можно тверже: – Все будет хорошо.
Да. Все будет хорошо.
Перри кивнул и выскочил из нашей рытвины, громко заголосил. Рухнула дубина, и его сплющило на месте в кровавую кашицу. Меня накрыло брызгами, вмиг смывшими теплый след от его прикосновения.
Как… как же это?
Все оцепенели с открытым ртом. Перед глазами вновь и вновь проносилась эта ужасающая секунда – но что именно во время нее произошло, мозг упорно отказывался осмыслить.
Свет из рук иссяк, а с ним и лечащая сила: из кожи так и остался торчать обломок кости. Перелом исцелился только наполовину.
Джеремия промычал, приходя в чувство. По его холодному лицу струился пот.
– Где я?.. Кровью пахнет, – слабо, полупьяно стонал он.
Дубина поползла вбок, ужасающей кистью размазывая мясную лужу по земле. От нее отскребало жилы, кости и плоть. Перед нами показались великанские ноги с грязными надломанными ногтями.
Акар опустился на колено и хладнокровно заглянул в нашу яму.
– Kula, sik tu jar fal Ikh meh Googan, – грянули слова на акарском. Гулкие и раскатистые, как звук арфы в туннелях под вулканом.
Стрекот сверчков по всему лесу набирал силу. Акар потянулся за нами. Мне оставалось только трястись перед лицом гибели – и тут…
Вначале – шепот. Мягкий, едва слышимый.
Затем – слово. Слово, что сорвалось с моих дрожащих губ.
В конце – крик. Он поднялся из недр живота и вырвался из глотки беспощадным шквалом бури, зарожденной ядовитыми испарениями.
Мощь вопля сотрясла саму ткань мироздания. Бэк с Дейлом заткнули уши, а Джеремия потерял от него сознание, будто сморенный колыбельной.
Под напором моего голоса акар застыл на месте. Вдруг у великана выбило землю из-под ног и отшвырнуло в воздух, впечатало в одно, два, три, четыре дерева кряду. Взрывы щепок громоподобными раскатами вторили моему вою.
Горло адски раздирало. Ногти впились в ладони, кулаки были в крови. Мышцы жгло одновременно огнем и холодом – казалось, шея вот-вот лопнет и голова оторвется от плеч.
Лишь когда утих мой взрыв, когда зеленая листва посыпалась с веток, как цветочные лепестки на церемониальном торжестве, а слух заполонило пронзительным писком, я мгновенно ощутила такое бессилие во всем теле, что веки неимоверно отяжелели.
