Чудище, это мутное сероватое пятно за пеленой сонного тумана, оглушенно поднялось на ноги.
– Далила! – донесся откуда-то издалека голос Дейла. Он подполз ко мне и тряхнул за плечи. – Далила, не засыпай!
Сбоку возник Бэк и влепил мне пощечину, но бодростью всплеснуло всего на миг, краткой вспышкой. Гудящая голова налилась свинцом, и шея сгибалась под ее весом.
– Далила! – Оба дергано озирались на акара, который уже враскачку шагал к нам.
Великан затрусил, набрал скорость, волоча за спиной дубину, как неуклюжий боевой отросток собственного тела.
– Кричи, Далила! Сделай хоть что-нибудь!
В глазах уже начало двоиться. Я заметила, как из уха Бэка выкатилась капелька крови.
Дейл с ужасом смотрел на меня. Громыхали, приближаясь, акарские шаги.
– Далила!
И тут к одному топоту примешался другой – мельче, дробнее. Мне хватило сил сообразить, что это прошлый юный акар. Сейчас с трудом верилось, что тогда он нас напугал, – в такой омут кошмара мы нырнули теперь.
Я заглянула Дейлу за плечо. Юный акар вылетел сбоку и снес сородича на полушаге. Был он жилистее, всего по грудь великану, но это не помешало ему с жаром наброситься на противника.
Надо мной вдруг выросла Нора.
– Целы? – встревоженно спросила она и тут заметила Джеремию, дернулась к нему. – Проклятье, что с ногой?
Все молчали.
– Где Перри?
И вновь красноречивая тишина.
Нора глянула на то, что от него осталось. Мне уже не хватало сил повернуть туда голову. Или я просто боялась невыносимого зрелища.
– Пресвятой Осулар! – ужаснулась она.
Как далек ее голос. Значит, не привиделось? Перри и вправду не стало?
Нору перекосило от бешенства. Она рывком обнажила меч и бросилась к дерущимся акарам.
На этой секунде чувства меня оставили и я утопла в черноте небытия.
…но остерегайся той, кто волшбу творит без всяческого средства стороннего, ибо отличает таковая сила ведьму.
– Из трудов Музеи о видах магии
От вопля сама реальность будто сотряслась, покрылась трещинами и сколами вдоль безупречных контуров. Деревья закачались, в ушах зазвенело так, как не звенело после Утреннего Колокола. Крик с каждой секундой все больше искажался, распускаясь, как пряжа, вытягивался, истончался, звучал нечеловечески.
Мы с солдаткой не перекинулись ни словом. Она не отказалась от помощи – и наверняка знала нечто такое, что не оставляло ей иного выбора, кроме как довериться мне. Ну а я тешил себя надеждой, что за помощь в бою мне смягчат наказание.
Или, может, все проще. Я мчался не на вопль, а на проникнутые отчаянием крики о помощи. Это ведь, в конце концов, просто дети. Отец бы поступил точно так же.
Я слетел с уступа и кувырнулся, чтобы не потерять разгона. Женщина неслась по пятам.
Вначале показалось, что глаза меня обманывают, но я встряхнул головой – и нет: впереди высился акар. Такой же, как я. С костяными бусами и в традиционной юбке из шкуры. Он, должно быть, из Чащи! Мы поговорим. Вместе разберемся с воительницей, и он отведет меня домой, к отцу, к моему народу!
Акар с неистовым огнем в глазах рванулся с места, загрохотал по земле – но не я был целью. Сородич смотрел под каменный навес, за свисающую лозу, где в тени мои акарские глаза уловили силуэты детских тел.
Я бросился туда, не думая. Слетел вниз и влепился в акара. Сородич был крупнее, но моего веса хватило, чтобы он зашатался, сбил шаг.
Великан дышал натужно. Между серебряных наколотых завитков на ребрах зияла глубокая рана.
