– Ты охре… – всхрипнула, рванулась, хватая жадно воздух, точно как и я сам, но жалобно сразу всхлипнула, стоило надавить точненько на средний шов ее джинсовых шорт. Как раз там, где я почуял жар и проступающую влагу.
– Тш-ш-ш! – потеряв ее губы, я напал на ее шею, ведь спалил, что там она тоже чувствительна. – Невинно все, как и обещал.
Не вру ведь, даже голой кожи ее лапами не касаюсь. Хоть самому от этого кишки узлом, яйца и башка в огне, и до смерти хочется наплевать на обещание и сунуть в нее сначала пальцы, а потом и член, что гудит уже адской несгибаемой трубой.
– Не смей! – накрыла мою руку между своих ног своей, сама же делая только хуже. Или же лучше.
Ахнула, выгнулась конвульсивно, уткнулась лбом в дверь перед нами. “Не смей!” Думаешь, я могу тормознуть? Думаешь, могу тебе это позволить? Нет, сейчас назад сдать, мелкая, – это все прахом пустить. Тут только вперед уже до победного, Лисица моя.
– Дай мне рот свой! – рыкнул, себя не узнавая уже. – Ну же!
– Пошел ты…
Пойду, войду, вгоню так, что сама не поймешь, как и принять смогла.
– Не здесь и не сейчас. Сама еще попросишь. Пока, как и обещал, только поцелуи.
Моя рыжая, само собой, что-то имела мне сказать, но клал я. Сжал ее грудь сильнее, уже без жалости дразня сосок и не обращая внимания на шипение и царапины, что Лисица оставляла на моем запястье, взялся натирать между ее ног. Жрал жесткими поцелуями ее шею и плечи, толкался в поясницу, трахая на сухую и насаживая на свои пальцы еще сильнее. Лиса моя глухо ругалась, все больше глотая слова, после сорвалась и вовсе на стоны бессвязные, ее ногти уже скребли дверь, в поисках опоры. Я соображать и вовсе перестал, хренов мир исчез, превратившись в глухой тоннель, ведущий к ее оргазму. Ни свернуть, ни назад сдать, ни вздохнуть, пока она не кончит. Словно я уже внутри, в ней уже весь, и ее оргазм и моим тоже будет, и больше никак.
– Стоп-стоп-нет-нет… – запричитала, взвиваясь на цыпочки, пытаясь ускользнуть в последний момент. – Мне… не могу… нет-нет…
Чуть не вырвалась, но я уже в конец долбанулся. Отпустить – никак. Загреб ее волосы пятерней, натянул, заставляя голову запрокинуть и выгнуться, навалился, практически втирая грудью в дверь. Заработал рукой между ее ног в добивающем обоих темпе и захрипел ей в ухо:
– Кончай… ну… кончай, Лисица!
Она головой пыталась мотать, но зажал пряди, наверняка причиняя боль и не позволяя отвернуться, отнять у меня хоть каплю вида на то, как ее порвет кайфом. Она извивается, мечется под моей тяжестью, натягивается вся струной, хнычет жалобно. Терпи, мне сейчас больнее. Глаза у нее невидящие, пьяные, воздух хватает у моего рта, всем телом напряглась подо мной. И вдруг застонала, пронзительно, как от боли, задрожала так, что меня всего расшатало, зашвыряло, как тугими волнами хреначило, и обмякла. Вот так. Вот так, мелкая моя.
– Ну ты и сука… – сипло пробормотала, обвисая в моем захвате.
– “Спасибо, было круто” вполне хватило бы, – проскрипел я, осознавая, что если сейчас не кончу сам, то тут мне п*здец и приключится. Скончаюсь, с места не сходя. – А та же любезность в ответ – вообще супер.
Я был почти на все сто процентов уверен, что она мне откажет. Типа место неподходящее, она девушка не такая, войдет кто, и та же любезность, да не та, поверху ручкой поводить-то не прокатит, она без сил… Да что угодно.
– Да запросто. Не люблю быть должна. – И она извернулась в моих объятиях, оказываясь ко мне лицом. И взялась за ремень. – А то долги имеют свойство обрастать процентами.
