– Какая я тебе… – начала моя рыжая, но теперь на нее рявкнул уже я, мгновенно сообразив, каково реальное положение дел.
– Заткнись! Захлопнись, Уля, и слова больше не вякай!
Они ее приняли за мою невесту, Ульяну Кропаченко. Обе рыжие, на то, видать, и повелись, дебилы. И это п*здец полнейший. Точнее, он случится, когда эта сволота поймет, что не она это. И тогда бедолаге даже просто легкой смерти не видать. Они же ее буквально порвут всю, прежде чем убить, тут уж сомневаться не приходится.
Лисица гневно уставилась на меня, облизывая кровь с разбитых губ, я же давяще пялился на нее, надеясь, что она сумеет прочитать по моей расквашенной и опухшей роже, что сейчас ее единственный шанс – это молчать как рыба. Наш с ней шанс. Потому что у меня и нутро, и все кости как замораживало при мысли, что ее станут насиловать и убьют. Не знаю, чего она там болтала в машине, но на самом деле здесь оказалась из-за меня. Уже пару лет ходили сплетни про банду беспредельщиков, которые похищали детей совсем-совсем не простых людей и вымогали бабло. И до сих пор их не поймали, как и не нашли и тех горемык, чьи родители торговались или что-то пытались предпринять, вместо того чтобы просто послушно заплатить. Появились в помещении, что больше всего тянуло на подвал какой-то, еще два амбала, один сплюнул на пол сквозь щель из-за отсутствия парочки зубов, второй шмыгал носом, подтирая кровь из-под него. Оба злобно зыркали на меня сквозь прорези для глаз своих балаклав. Принесли они камеру и мощный фонарь, который направили нам с Лиской в лица.
– Чего, бабки заставите у отцов просить? – решил на себя взять переговоры, чтобы она не ляпнула лишнего.
– Мы не просим, твареныш, мы требуем! – прогундосил пафосно тот, что с разбитым мною носом. Я бы поржал, как это вышло в его исполнении, но не до смеха тут.
И да, на камеру я просил отца отдать им, сколько они потребуют. Не дергался, не усугублял, не обострял, корча из себя несгибаемого. У меня тут девушка, которой я должен подать пример поведения. Начну залупаться и в таком положении только больше выхвачу, что чревато травмами и уже, возможно, переломами, что очень сильно снизит наши шансы на побег и сопротивление после. Причем у обоих. Потому как рыжая явно из тех, что так же станет бросаться на них, начни я, без оглядки на последствия. Еще с психу и выболтает тварям, что попали они впросак с ней, а этого нельзя ни в коем разе. Она мне живая и невредимая нужна. Вот прямо край, как нужна, хоть еще и не пойму почему.
Короче, отсняли они свои видюшки, заставив и Лиску просить совсем не у своего отца бабки, и она, слава богу, согласилась подчиниться. И сумела сдержаться, умничка моя, даже когда они для пущего эффекта глумиться стали над нами. Плевали в лица и хлестали по щекам, даже пнули по паре раз, все старательно фиксируя. Но все кончается, так что они наконец свалили, оставляя нас в кромешной темноте на холодном сыром цементном полу.
– Лись, девочка моя, ты как? – спросил ее, как только после лязганья замков вдали затихли шаги и глумливый смех.
Я ожидал слез, может, даже полноценной истерики с обвинениями в свой адрес.
– Убью мразей! Жива не буду, но как-нибудь убью! – прохрипела она тихо.
Сам я их ушатаю, мелкая. Не женское это дело. Но настрой боевой – это хорошо.
– Сам ты как, жених? – ехидничает, стало быть, вообще все замечательно.
