– Ну, ладно, будем считать, что лодка в порядке (если это лодка, а не кусок доски), хоть и пролежала в песке, ого, сколько… Как ты думаешь, сколько?
– Кто же это знает, скорее всего финны еще оставили… Лет десять, наверно.
Марик еще раз ощупал кусочек торчащего дерева и сказал с уверенностью:
– Просмолено хорошо… Что теряем? Если не лодка – тоже интересно. А если все же лодка… Если гнилая – не поедем и всё. Хоть развлечение… Ну, давай свою финку, я начну, а ты пошуруй по берегу, может найдешь железяку какую-нибудь. Там я пару досочек видел – к берегу прибило. Захвати. Может на весла пойдут.
Песок был похож на пропитанный вязким медом лимонный пирог, который можно было купить в любой булочной.
Марик приговаривал, вырезая финкой ровные куски влажного тяжелого песка и бросая их в воду:
– Самое важное – это технология, чтобы все шло по конвееру и без затраты лишней энергии.
Песок тяжело плюхался в прозрачную теплую воду и опускался комком на дно, быстро растворяясь, словно сахар в стакане с чаем. А они уже работали около часа и уже почти вся лодка, словно долбленка каменного века, была откопана.
– Ну, что лыбишься? – спросил весело Марик, отбросил рукой с зажатой финкой черную прядь волос и посмотрел на него.
(Удивительный у Марика взгляд – подумалось ему. – Не поймешь куда он смотрит. Левый глаз косит, и кажется, что и правый глядит в другую сторону. Наверно, он мог бы стать чемпионом по боксу – не уследить за движением кулаков. А почему к нему прицепилось это прозвище Албанец? Почему Албанец… Это есть такая маленькая страна где-то около Югославии со столицей Тирана. Тирана… Бывают тираны, а почему Тирана…)
– Радуюсь, что уже почти откопали, – ответил он. – И хорошо, видишь моя лопата вот-вот отдаст концы, – и показал Марику расслаивающийся кусок старой фанеры.
– Да, уже почти готово… Все таки это лодка… Посмотри, как здорово просмолена и борта целые. Теперь надо песок из самой лодки убрать. Ты лей сюда воду вот этой консервной банкой, а буду размешивать в ней песок и вычерпывать. А лучше я сам буду это делать, а ты подпиливай досочки своей финкой, чтобы концы были похожи на лопасти. Удобный у тебя нож – и не тупится и насечки как у пилы есть. Я такой видел в Туле в Оружейном Музее. Называется НОЖ САПЕРА.
Марик разогнулся и посмотрел вокруг. И ему на мгновение показалось, что эти дюны и это море, и это небо и сосны, и всё-всё вокруг, ничем не отличается от Риги, где он был в прошлом году. – Сколько тут километров по прямой от Выборга до Риги? Километров двести…
– Ну, вот и вырыли, – сказал Марик и вытер ладонью лоб. – Давай проверим судно на прочность. (Марик частенько любил ввернуть в нормальную речь такие взрослые выражения «главное – конвеер» или вот «на прочность»… Где он такого набрался? Мама учительница литературы. Наверно есть какой-нибудь родственник инженер или мама замуж собирается за кого…)
– Ну чего уставился? Прощупай каждый сантиметр.
Весь корпус лодки был залит когда-то плотной черной массой – наверно гудроном, и сохранились даже куски деревянных уключин, торчащих из бортов словно остатки зубов из челюстей выкопанного черепа. Он себе не поверил – столько времени пролежать в мокром песке и нет гнили…
– Давай перевернем, – предложил Марик. – Надо осмотреть днище и проверить киль. – Навались!
Лодка на удивление легко перевернулась и подставила днище – киль был целый и прикрыт стальным рельсом, прикрепленным ржавыми болтами к массивному деревянному брусу, идущему от тупой кормы до носа.
