Читать онлайн Анита Хельгёй - Одна любовь. Найти любовь и исполнить мечты в восемнадцать лет

Редактор Алексей Шейн

© Анна Грэм, 2019

ISBN 978-5-4490-5024-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Спасибо моему драгоценному мужу за безусловную любовь и радость, за возможность быть собой и следовать за призванием в моем сердце. Рядом с тобой мои мечты становятся явью, и я смело продолжаю мечтать. Ты – любовь всей моей жизни.

Спасибо нашим детям. Вы – мое благословение, сила и лучшая мотивация. Эту историю я создавала с мыслью в вас. Она вполне могла бы быть реальной. И, возможно, где-то вы увидите ее отражение. Но именно так я услышала ее в своем сердце и, надеюсь, она отзовется в ваших сердцах исполнением главной мечты и заветных желаний. Во мне горит неугасаемым огнем любовь ко всем вам и вера в лучшее, что есть в каждом из вас.

Спасибо моему отцу за безграничную веру в меня. За твое сильное, щедрое, исполненное неподдельной любви сердце. Ты – лучший отец, за что я бесконечно благодарна.

Анне Козак, Марине Григорьян, Анне Стартцевой и Елене Падун за отзывы, поддержку и вдохновение на каждом этапе создания книги.

Посвящаю маме, ангелу в моей жизни.

Каждый день, глядя в небо, я вижу твои глаза. Я люблю тебя, мама.

…Тихо, как всегда, я закрыла дверь спальни на защелку, опустилась на колени у кровати и начала молиться.

Это была обычная молитва перед сном, но в тот день я произносила ее с таким отчаянием и болью в сердце, что, казалось, не могла дышать. Слезы струились по моим щекам, я беззвучно плакала и надеялась, что Он услышит меня… услышит и ответит.

– Дорогой Господь, только у Тебя я могу попросить это… чтобы моя жизнь была не такой, – слезы еще сильнее сдавили горло. Я опустилась на корточки, закрыв лицо ладонями и зарыдала, – прошу Тебя…

Я знала, что могла Ему доверять, ведь «Он верен», и в Нем «нет ни тени перемены», а значит, Он меня не обманет. И знала, что Он слышит мои молитвы. Его Книга научила меня: Он даст мне то, что я попрошу с верой у Отца во Имя Его Сына.

Рыдания постепенно превращались в истерику, и я уже тихо кричала, шевеля одними губами, опасаясь разбудить родителей…

– Ты же знаешь, как я хочу, чтобы у меня была семья… настоящая. И если мне суждено когда-то это все иметь… мужа, семью, детей… то пусть она, моя семья, будет другой…

Однако я не знала, какой она должна быть. Вокруг не было примеров, чтобы можно было сказать: пусть будет такой, как у тех, или у этих… Я вообще такой семьи не видела, но… отчаянно и страстно верила, что так может быть… хотела, чтобы так было…

– Семья… – прошептав это слово, я горько улыбнулась. – Разве она у нас есть? Да и что это вообще такое, Господи? Зачем она нам нужна?

Жизнь моих родителей была разной, но я больше всего запомнила ее напряженной и разделенной. Я никогда не ощущала, что они были едины. И хоть они часто, по очереди, говорили мне, что любят один другого, я старалась им верить, но совсем не понимала такой любви.

Все, что я знала в то время, – это ссоры, унижения, оскорбления, бесконечные горести и обиды. На ум приходили различные семейные сцены и события последних дней в нашем доме. Они были похожи друг на друга. Снова и снова моя мечта натыкалась на непреодолимую стену реальности, и сомнение закрадывалось в сердце.

В тот день, стоя на коленях, я подумала, что будет лучше, если я вообще никогда не выйду замуж… Я не хотела так страдать, но хотела любить, надеяться и верить. И, отмахнувшись ото всех тревожных мыслей, как от назойливых мух, я стала молиться еще усерднее:

– Но если, Господи, на то Твоя воля, чтобы, забыв обо всем: страхах, сомнениях, боли – я решилась создать семью, прошу Тебя об одном, только об одном…

Я сжала пальцы так сильно, что заболели руки, и, еле шевеля губами, произнесла:

– …прошу, чтобы мой муж любил меня… так искренне и честно, как хотел бы Ты, чтобы он любил меня. И чтобы он никогда, никогда-никогда, слышишь, не лгал мне, не изменял. Только этого прошу: жизни без обмана. Пусть будет он, Господи, не богат и не столь уж красив, даже не хочу, чтоб он был так красив, как мой папа, но чтобы любил Тебя и был честен со мной, – слезы заглушали мои слова, а боль заглушала веру, но надежда цеплялась за то, что Бог сказал, а Он, как мне было известно, не изменяется, и Его слова вечны.

Почти всю ночь я лежала на кровати, то уставившись в потолок, то ворочаясь с боку на бок. Беспокойные мысли не давали мне уснуть. Я не хотела, чтобы моя жизнь прошла точно так же, как и у многих, так же, как и у моей мамы.

– Зачем тогда вообще жить? Чтобы только мучить себя и других?.. – задавала я себе один и тот же вопрос, и снова ловила себя на мысли, что должна верить, отбросив все сомнения. Более того, я хотела верить, я отчаянно в этом нуждалась.

…Проснувшись в тот день утром, я ощутила сильную, давящую боль в сердце… Она усиливалась снова и снова. Давило в груди, болела спина, а левая рука немела. Мне стало тяжело дышать. Приподнявшись на подушке, я стала растирать руку. От резкого движения виски сдавило как обручем, и вслед за этим я почувствовала пронзительную боль в голове. Нервы, нервы… Когда же это кончится?..

Выбравшись из-под одеяла, я добралась до кухни, нашла в холодильнике недоеденную плитку шоколада и облегченно вздохнула. Вот оно, мое спасение.

– Доброе утро, сладкоежка, уже точишь шоколад, – в столовую вошла мама. Она собиралась на работу. Настроение, у нее, казалось, было хорошее. Хотя у нее всегда было хорошее настроение, даже если оно было плохое. Мама умела улыбаться посреди самых сильных бурь, чтобы не создавать проблемы другим. Чего не скажешь обо мне.

– Привет, мам… да голова просто разваливается, а ты же знаешь, что он мне помогает, – я виновато посмотрела на нее и проглотила кусочек черного шоколада.

Я не стала говорить ей о том, что у меня участились боли в сердце. Хватит с нее и моих головных болей. Да и потом, может быть, это и не сердце вовсе, а, как говорят, просто отложение солей. Болит-то в груди и под лопаткой… Да, наверняка соли. Хотя откуда им взятся в моем возрасте?

– С этим надо что-то делать. Так ты себя совсем изведешь, милая. Ты ходила к врачу вчера? – мама достала косметичку из сумочки, висевшей на дверной ручке в столовой, и принялась за утренний макияж.

– Да, в общем, не понимаю, как мне помогает шоколад, но помогает. Давление 155 на …не помню нижнее. Доктор сказала, что при моем 110 на 70 – это многовато и настоятельно рекомендовала побольше отдыхать, но… – я села на стул возле мамы и уронила голову на руки.

– А ты опять всю ночь писала, да? Или… ты что, плакала, солнышко мое? – вдруг мама заглянула мне в лицо. Не в силах прятать от нее взгляд, я подняла глаза.

– Ты плакала. Ах, Лиза, ну что случилось? – она казалась встревоженной и обеспокоенной.

– Не знаю, мам, я, наверное, очень устала. А еще столько впереди… Нужно много всего сделать. И мне так страшно, – слезы снова полились из глаз. – Я полночи писала, а получился полный бред…

– Ну-ну, перестань, у тебя все получится, ты все сделаешь, я просто не сомневаюсь в этом. Ты же лучшая, ты знаешь об этом, – мама нежно потрепала меня за щеку. – И я люблю тебя независимо от того, что ты сделала. А кроме всего этого, ты же веришь, что Он тебе поможет, ведь так? – ее голос звучал так успокаивающе и твердо, что мне стало неловко за такое мрачное настроение.

– Да, знаю, мам, просто столько всего навалилось, да еще и… он. – Я еле заметно кивнула в сторону зала, откуда доносился храп спящего отца.

– Не бери в голову, о нем тебе следует думать сейчас меньше всего. У тебя другие задачи, а с ним все будет хорошо. Угу? – она улыбнулась так, словно старалась поделиться своей улыбкой со мной. И мне ничего не оставалось, как улыбнуться, глядя на ее чудесное лицо со смешной гримасой и сморщенным носиком.

– Ладно, беги умываться, пора собираться в школу.

Задвинув стул, я убежала в ванную, а мама принялась готовить нам завтрак – чай и бутерброды. Как же я любила мамины бутерброды! И как же сильно любила ее… Мне было абсолютно непонятно, как отец не замечал всего прекрасного, что она для нас делала, и «любил» ее так странно, слишком уж по-своему… И потребовались годы, чтобы я смогла понять и увидеть его сторону, прочувствовать его боль и увидеть причину такого падения в его жизни.

Тогда же я была просто уверена, что моя мама заслуживала лучшего человека рядом и большего к себе уважения. А мама всегда твердила, что, несмотря ни на что, он – ее муж, мой отец и единственный мужчина в ее жизни.

Мне оставалось только принимать ее решение, но я по-прежнему считала, что в чем-то она ошибается. Впрочем, подобное отношение к семье и мужу было распространено среди ее знакомых и подруг – они терпели все: измены, пьянки, ругань, только чтобы сохранить семью или то, что они называли семьей. И я устала смотреть на них в поисках своего совершенства.

Иногда я думала, что смогу найти пример идеальной семьи и отношений среди моих друзей, людей моего поколения. И это давало какую-то новую надежду.

Школа, как всегда, встречала меня визгом первоклашек, носящихся на улице. Кто-то уже пытался чертить «классики» на асфальте, а кто-то сражался в прыжках в «резиночки». Ах, мне никогда не удавалось прыгнуть высоко в этой игре. Может быть, мне не удастся допрыгнуть и до моей цели?..

«Глупости, – сказала я сама себе и перекинула свой кожаный рюкзак на другое плечо, – какое отношение имеют эти игры к моему будущему? НИ-КА-КО-ГО!» – Я перевела взгляд на ребят, которые в поиске «острых» ощущений прятались за углом школы. Они по очереди закуривали сигареты и так же по очереди кашляли, в то время как ребята постарше смеялись над ними и подначивали. Я покачала в недоумении головой и открыла школьные двери.

– Ну и тяжелые!

В коридоре была все та же знакомая картина: визжащие малыши, бегающие наперегонки; малолетние драчуны, которых по коридорам разнимают дежурные; и юные красавицы, прилипшие к зеркалам.

– Привет, Лиза, – я не заметила, как ко мне подбежала взволнованная девушка из 10 класса. Ее глаза горели, и по ее виду я поняла, что она собирается сказать мне что-то важное.

– О, привет, Кристина. Как дела?

– Ты уже слышала новость?

Я удивленно пожала плечами. Сама новость не так сильно меня волновала, как тот факт, что Кристина сейчас захлебнется, торопясь сообщить мне ее. Мы никогда не были подругами, но вместе посещали танц-класс, а значит, я автоматически попадала в какую-то группу, которая должна была знать все новости первой.

– Димка бросил Ольку! Просто взял и ушел, представляешь! – тут она сделала сочувствующее лицо, а я непонимающе смотрела на нее.

– Какую Ольку, какой Димка?

– Да ну что ты! Ну те, которые в прошлом году поженились, м-м, – при этом она многозначительно вытаращила глаза и начертила что-то в виде шара в области своего живота, а потом все это смахнула и сплюнула через левое плечо.

– Так, ритуал закончен, расскажи все спокойно. Будь уверена, ты принесла эту новость первой, – я старалась понять, в чем дело, но, похоже, что и так уже все понимала. Только боялась осознать происходящее.