Одна на всех Великая Победа - страница 8



Ольга Артёмова

Курская область, п. Медвенка

Молчания минута не молчит…

Молчания минута не молчит.
Но в ней не звон фанфар и шум оваций.
В ней время, задыхаясь, говорит
Охрипшим языком разбитых раций.
Кричат: «Ура!». Орудия ревут.
Грохочут танки. Виснет в небе «рама».
И оглушающий – все шестьдесят секунд! —
Предсмертный многократный шёпот: «Ма-ма…»
И слышно, как не в такт бойцы поют,
Как в тишине продрогшего рассвета
О чём-то мирном речь они ведут,
Как плачут неродившиеся дети.

Г. И. Арепьеву

Всё помню: мерцание мёртвое снега…
Расстаться с той памятью – сердце лишь вынув.
Ты падаешь, падаешь навзничь с разбега,
Беспомощно руки большие раскинув.
Крестьянские тридцатилетние руки —
Не руки – мозоли-заплаты —
Безвольно.
Упал, переставший стране быть стеною.
И снег отступил, и беззвучно: «Как больно!» —
Шепнула земля, содрогаясь под кровью.
Так щедро поили её той зимою
Солдаты
Из самого сердца – любовью!
И, время пройдя, раскрошив расстоянья,
Изрезавши, измельчивши преграды,
До самого центра его мирозданья
Осколок достал – до тоскующей хаты.
До жалкой, про праздников радость забывшей,
Дрожащей от взрывов – немецкий осколок! —
До почерневшей, осевшей, пристывшей
В ожидании похоронок.
От дома – по саду. В глухом шелестенье
Зашёлся взращённый им: «Мука какая!»
И мать застонала в мгновенном прозренье,
Бумаги последней ещё не читая.
И там, где когда-то для жизни проснулась,
Где мне все известны дороги и даты,
Однажды в беспечном веселье запнулась,
Застигнутая ощущеньем утраты.
Вокруг посмотрела: снег алым казался,
Спелым от раннего солнца захода.
А в сердце тоски огонёк разгорался…
В атаку уже подымается рота…

Марина Багдасарян

(псевдоним Марина Вечер)

г. Москва

Это страшное слово блокада

За окном неприветливый город…
Как тоскливо и страшно без мамы,
Город мучит, он голодом морит —
Буду ждать я гостинца у рамы.
Мне бы ломтик тонюсенький хлеба
И квадратик один шоколада,
И, конечно, дождаться победы,
И забыть это слова «блокада».
Звук шагов, шорох платья и вздохи…
– Я так ждал тебя! Ты мне не рада?
Мама, что с тобой? Что? Тебе плохо?
Ну не плачь, ничего мне не надо.
Сколько лет с той поры, сколько вёсен?
В прошлом голод, потери и беды.
Мы цветы к обелиску подносим
Храбро павшим в боях за Победу.
Не забыть ленинградской блокады,
Битвы дедов за свет и за небо,
За детей, за квадрат шоколада,
За горбушку бесценного хлеба.

Валерий Белов

г. Москва

Он думал, что детей у него будет трое

Получив инструктаж, знал, что ждёт впереди —
Полегло до него здесь немало.
А желание жить, как заноза в груди,
Человеку уснуть не давало.
Что он думал о славе, сказать не берусь,
Только правило знал он простое —
Если ты не предатель, не шкурник, не трус,
Обязательно будешь героем,
Как бы ты ни погиб, даже с прочими в ряд
Похороненный в общей могиле…
Выжить шанс невелик, но он есть, ведь не зря ж
Человека для жизни родили.
Для бессбойной отцепки сложил парашют,
Запасную приладил обойму,
Даже зная, в какое их пекло пошлют,
Он мечтал перед завтрашним боем:
Вот окончится чёртова эта война,
И его наградят перед строем,
А ещё – есть в деревне девчонка одна,
С ней детей у него будет трое.
В темноту, как в загробную жизнь, улетал
Самолёт за разрывы орудий.
Рваный воздух гребли под себя два винта,
Крохи жизни у смерти воруя.
Впопыхах собиралась солдата душа
В рай, где дверь перед нею откроют,
А он думал, сжимая в руках ППШа,
Что детей у него будет трое.

Этот праздник – воздуха глоток

Там, где капитал как злобный тролль