Однажды мой приятель-турист спросил меня, что я люблю больше всего на свете. Я замялся и спросил, что любит он? «Я люблю вечером прийти на берег реки, смотреть на закат, разжечь костер, подвесить мой любимый котелок, сварить макароны и съесть их с майонезом», – ответил он. После того разговора я как-то быстро полюбил макароны и майонез.
Однажды на старших курсах физтеха я узнал, что многие мои знакомые имеют интеллектуальное хобби. Они занимались йогой, буддизмом, социологией, собирали древние книги и артефакты. Один я ходил грустный и ничего не собирал. Я поделился огорчениями со своей подругой. «Это все ничего, лишь бы ты девушек не начал коллекционировать!» – сказала она.
Однажды студентом я купил восьмимиллиметровую кинокамеру. Не заходя домой, я направился в районную библиотеку и набрал книг по киноискусству. Через неделю я пошел в кино. Выйдя на улицу, я обнаружил, что не помню, о чем был фильм. Но зато я помнил все находки кинооператора и был уверен, что именно так и надо смотреть фильмы.
Однажды за неделю я прочитал около двадцати книг по киноискусству и стал киногурманом. Если бы меня посадили в комиссию при Министерстве культуры СССР, то я бы не пропустил в прокат ни одного фильма. Бедные зрители смотрели бы только нарезки из фильмов, где была хорошая работа операторов.
Однажды я стал снимать кинозарисовку про неудавшееся свидание. Был чудесный осенний день в Сокольниках. Мои артисты должны были изображать грусть из-за прошедшей любви. Вместо этого они хихикали и говорили, что хотят есть и пить пиво.
Однажды мы втроем с друзьями искали на Урале золото. Одна из ночевок была на берегу красивого горного озера. Рядом стояли туристы из Свердловска. Там было много девушек, и мои друзья направились после ужина в гости. Вернулись эти мартовские коты под утро с виноватыми, но очень счастливыми глазами. И сказали, что кроме золота в мире есть еще много других интересных вещей.
Однажды я записался в школу бальных танцев. На «раз» – нужно было ставить ногу сюда, на «два» – нужно было ногу переставлять, на «три»… Мне очень нравился такой математический подход.
Однажды я был на практике в лаборатории теоретиков в Институте атомной энергии. Все теоретики были умные и неприступные. В комнате, где я бывал, стоял стол, на котором лежали колоды перфокарт. «Кто тут работает? – спросил я. – Я никогда не видел этого человека». «Это программист, – сказали мне с оттенком легкого презрения. – Чем он занимается, никто не знает и знать не хочет». Я тогда подумал, что никогда в жизни не буду программировать.
Однажды я ехал в электричке и услышал разговор двух женщин. «Я просто не знаю, что мне делать, – говорила одна из них. – Моя дочка хочет стать программистом. Ну что это за специальность такая – сидишь и печатаешь. Прямо как секретарь-машинистка».
Однажды я сидел в коридоре Вычислительного центра Академии наук и лезвием вырезал дырочки на перфокартах. Потом решил пройтись и увидел комнату, где стояли терминалы. Это небольшие мониторы, где на черных экранах мелькали зеленые буковки. И я подумал, что мечта всей моей жизни – это иметь такой терминал дома. И я могу тогда в любой момент запускать свои программы на БЭСМ-6, которая работает со скоростью один миллион операций в секунду!
Однажды соседняя лаборатория в Москве приобрела компьютер. Я посмотрел на него, вернулся к своему столу и стал точить карандаши. «Зато у меня все карандаши будут заточены», – утешил я себя.
