– Честные! – с каменным лицом ответила Горячкина.
– Ответ правильный. Пять. – Раиса Павловна снова прошлась вдоль строя, остановилась напротив Арины. – А ты чего, красавица, застыла, как царевна-лягушка в болоте? Хоть соображаешь, о чем тут речь?
– С трудом, – не глядя на нее, ответила Арина.
– Молодец. Тебе и соображать-то особенно не нужно.
– Это почему? – приподняла удивленно брови Арина.
– Смазливая мордуленция за тебя соображает. – Старший продавец бросила взгляд на молчащих девушек. – Ну что, героини труда? Еще какие вопросы будут?
– А когда нас за прилавок поставят? – робко подняла руку Аня Кутаева, тощенькая, крохотная, в очочках.
– Тебя, думаю, никогда.
– Почему?
– У тебя какое зрение?
– Минус два.
– Минус два. И чего ты со своим «минусом два» за прилавком будешь делать? Хоть какую-нибудь цифру на ценнике различишь?
– А зачем меня взяли?
– Почем я знаю? Привели по разнарядке, обязана выполнять. Сама первый раз таких раскрасавиц вижу.
– Мне уйти?
– А как пожелаешь. Вон порог, а там хоть пой, хоть пей, хоть баклуши бей! – Раиса Павловна махнула в сторону двери.
– Вы это серьезно? – переспросила Аня.
– У нас не шутят, фефёла! У нас работают. Наша хозяйка за каждый прихват таким рублем бьет, что дома чай без сахара пьем.
– А кто она, ваша хозяйка? – снова влезла с вопросом Буханкина.
– Если покажу, то только издали. Метров за сто. Чтоб не испугалась.
– Такая страшная?
– Кто?
– Ваша хозяйка.
– Хозяйка – красавица. Зовут Софья Никитична. А вот ты – чудо-юдо болотное. Взгляни только на себя и своих подружек. Чтоб завтра вышли на работу все как одна помытые, подкрашенные, причесанные! Работать в торговом зале – это все равно что ходить по подиуму. Спина прямая, шаг уверенный, взгляд гордый и внимательный. Приходилось видеть этих вешалок по телевизору? Чего молчите? Видели или нет?
Все молчали. Анька с вызовом взглянула сначала на старшую продавщицу, потом на подружек, коротко и решительно выдохнула:
– Вот что, девчонки… Вы как хотите, а я ушла. Мне не светит всю жизнь за жуликами гоняться, чай без сахара пить и изображать из себя вешалку. Салют!
Девчонки смотрели, как со вскинутой головой она двинулась к выходу, по пути зацепилась тонкими ножками за какую-то картонку, чуть не растянулась, подняла упавшие очки, возле порога снова оглянулась и вдруг, расплакавшись, пустилась бежать.
Неожиданно Арина Фадеева гордо и спокойно вышла из строя, вплотную приблизилась к старшей продавщице, негромко, с улыбочкой произнесла:
– Дура.
– Чего? С дуба рухнула? – выпучила глаза Колюбакина.
– Вы дура, – повторила Арина. – Причем конченая. – И коротко махнула девчонкам: – Валим отсюда.
– Мы работы не боимся, но работать не пойдем, – радостно и густым басом пропела Удодова и, смеясь, увлекла за собой весь табун.
– Эй, куда? – разволновалась вдруг Раиса Павловна. Догнав Фадееву, она схватила ее за руку, зачастила: – Ты-то чего несешься, дуреха? Пусть все валят, а тебя я как раз хотела оставить. Вон какая красотка. В парфюмерный пойдешь. Туда все девки стремятся. Чего тебя не устраивает?
– Вы не устраиваете, – оттолкнула ее Арина.
– Обвыкнемся. Притремся. Ну и что ж, что нахамила? С кем не бывает? Считай, забыла. Как зовут?
– Фёкла!
– Вижу, что врешь, но все равно возьму в парфюмерию. Жениха подцепишь. Судьбу устроишь. Туда все богатые мужички заваливают.
– Спасибо, опоздали, – с язвительным злорадством ответила Арина. – Уже замужем, судьбу устроила!
