— Злишься на меня?
— Нет…
— Правда?
— Правда не злюсь… Тогда мне казалось, что это конец света. Но прошло время, изменились обстоятельства, и я поняла, что вещи, которые раньше представлялись мне очень важными, вообще потеряли смысл, — пожимаю плечом, уводя взгляд вверх. — С годами учишься прощать и забывать.
— Да, но в твоем случае каждый шаг – напоминание.
— Мы же оба знаем, что ты не виноват. Я и тогда это всем говорила.
— Ну у меня свое мнение на этот счет.
— Ты приехал, чтобы ворошить прошлое, Егор?
— Нет. Кофе с тобой попить. — Он опустошает чашку, возвращает ее на блюдце и проводит ладонью по своей руке, словно ежится. — У тебя прохладно.
— Я люблю, когда свежо. У меня и зимой окна открыты – здесь такой воздух.
— Далеко ты забралась, Солнце.
— Не дальше, чем ты.
— Да. Это точно, — соглашается Егор.
— Расскажи о себе. Чем занимаешься? Где учился? — воспользовавшись сменой темы, закидываю его вопросами.
— Я кузнец. Закончил Казачье училище по профессии.
— Ты в ПУ?
— С годами становишься проще, — он будто бы передразнивает меня, взяв за основу мою недавнюю фразу.
Кое-что о Егоре я все-таки знаю. Имея в подругах Машку, которая бдит за всеми нашими бывшими одноклассниками на их страницах, у меня не было шансов оставаться в неведении. Регина же, наоборот, никогда не рассказывает о Егоре, хотя я знаю, что они иногда переписываются.
— И все-таки? Кузнец? Почему? А как же спорт высших достижений? — у меня в голове не укладывается, как резко Егор поменял свой вектор жизни.
— Ну вот так… — неопределенно отвечает Королев. — А кузнецом я из-за деда стал. Он меня всему и научил.
— Так ты тогда к нему уехал? — догадываюсь я.
— Да. Ну а ты? — он ждет, что я расскажу о себе.
— А я у брата работаю… У них с женой база отдыха. Я на рецепции. Принимаю гостей, регистрирую и все такое.
— Универ? — он с интересом заламывает бровь.
— Да. Наш. Сервис и туризм. Закончила в прошлом году, — киваю и рапортую между глотками.
— Молодец, — без всякой иронии хвалит Егор. — Слушай, а Ушакова мне тоже сегодня что-то такое говорила про свою работу. Вы коллеги, что ли?
— Типа того. Маша у нас горничная.
— Горничная? — хмурится Королев.
— Да. А что?
— Нет… Наверное, я что-то не так понял.
— Ты надолго в наши края?
— Нет. В понедельник утром у меня автобус до Челябы, там – на поезд.
— Ясно… — я провожу по губам языком, и серые глаза напротив вспыхивают.
Ох, уж эта мужская реакция на мой пирсинг.
Замечаю, как Егор поигрывая желваками, любуюсь мощной шеей и плечами, сильными руками.
Хочется прикоснуться к нему.
Согнув в локте руку, я играю с волосами. Ресницы порхают вверх-вниз. Жалею, что не воспользовалась тушью и консилером.
Хочется быть красивой. Сейчас. Для него.
Егор проводит пальцем под своей нижней губой.
И-и-и… Теперь я ни на что другое больше не могу смотреть.
Пялюсь на слегка приоткрытые губы, ненадолго возвращаюсь к глазам и снова смотрю на рот Егора. Кожу моих губ покалывает. Тактильная память воспроизводит на ней прикосновение, легкое давление, нежность, влагу.
Потираю губы друг о друга. Во рту скапливается слюна. Горло мучительно сжимается.
Шесть лет.
Что он делал все это время?
Очевидно, встречался с девушками, трахался, получал удовольствие от жизни и полноценного секса.
Что делала я?
Дурачила парней, мастурбировала, пыталась делать вид, что живу полноценной жизнью.
Я ни с кем не целовалась шесть лет.
Не сводя глаз с мужчины – сильного и желанного, все больше вязну в чувстве собственной ущербности.
