С плохо скрываемым негодованием, тяжелой тенью, упавшей на его лицо, Глеб взял в руки проспект и, поджав губы, процедил, пристально глядя Борису в глаза: – Так ты едешь?
– Мы едем вместе! – сказал Борис деланно весёлым, но твёрдым голосом.
– Ты уверен? – произнёс Глеб еле слышно.
– А разве может быть иначе?
– ты сделал свой выбор! – утвердительно – хладнокровно подытожил Глеб.
– а ты свой! – заупрямился Борис и в эту секунду понял, что дуэль проиграна. Между ними всё кончено.
Дмитрий Борисович сделал вид, что не обратил внимания на заминку. Он стал ходить по комнате, картинно размахивая руками.
– Друзья мои, это такое везение, которое невозможно переоценить. Вы будете учиться в Сор-бон-не!!! Именно там в своё время учились наши великие соотечественники Николай Гумилёв, Осип Мандельштам, Марина Ивановна Цветаева… Я уже не говорю про…
Глеб резко поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Кивком головы поблагодарил Дмитрия Борисовича и почти неслышно вышел из комнаты. Навсегда.
До окончания школы оставались считанные недели. Для всех они пролетели в экзаменационной агонии. Каждый был занят только собой, и никто в классе не обратил внимания на то, что разделение «сиамских близнецов» уже произошло.
***
В женском туалете ресторана был аншлаг. Половина пришедших на вечеринку, изрядно повзрослевших и видоизменившихся «школьниц», прихорашиваясь, наперебой обсуждали одну тему – внезапно, и неизвестно откуда появившегося Бориса Стоцкого.
Завзятый сердцеед и Дон Жуан 10-А выпал из поля зрения своих одноклассников на три десятилетия и этим самым возбуждал к собственной персоне живейший интерес. Суета, ажитация и кудахтанье напоминали переполох в курятнике, почувствовавшем приближение лисицы. Пятидесятилетние девочки облепили зеркала, пытаясь всеми подручными способами скрыть издержки возраста.
– Боже мой, Боря такой шикарный! Умереть – не встать! Я таких мужчин только в кино видела. Он просто этот, как его, Пирс Броснан в молодости, ну не в молодости, а там, в зрелые годы…, – прострекотала бывший комсорг класса, ныне менеджер по сбыту Ирина Голубева, уверенными движениями при этом обводя контур поблекших от частого использования губ.
Утянутая в корсет, вся в атласе и блестящих колготках медсестра Таня Фадеева, весьма довольная своим отражением в зеркале, замурлыкала в ответ:
– Подтянутый, холёный, одет с иголочки… Гламурненький…
– Ой, только не произноси этого пакостного словечка! – скривилась всегдашняя моралистка Люба Брянцева, без пяти минут пенсионерка с солидным учительским стажем.
– Зрасьте, а чё в нём пакостного? —
– Книжки читать надо!
– А причем здесь книжки?
– Гламур в 19 веке – это был стиль борделей!
– Ой, книжница нашлась, да у нас сейчас вся жизнь-бордель!
– Слушайте, а кто-нибудь видел, на какой машине он приехал? – не унималась менеджер по сбыту.
– Девочки, он случаем не какой-нибудь Эмир?
Всё-таки предполагает наличие нескольких жён… – томно пропела Синицина.
– Тебе это не грозит, – пробасила прокуренным голосом бывшая красавица Ольга Жмых.
– Что так? Всё-таки старая любовь не ржавеет. А мы с ним в 9 классе два раза целовались.
– Ну, если так рассуждать, то Боря, как честный мусульманин, должен взять к себе в гарем полшколы, – съязвила Жмых, в одиночку рассмеявшись собственной остроте.
– нет, ну всё-таки, его никак нельзя упустить!
– Девочки, а он женат, кто знает?
