– Очень образно, Милиточка! И какая игра слов! Апоплексия и апокалипсис – очень похожи, не находишь? Кушай на здоровье, лакомка.
– Ну, то-то же! Не можете не кусаться!
– Каюсь, грешен! Каюсь!
– Ой, батюшки светы, мир перевернулся, Борик Стоцкий кается. Светопреставление какое-то!
Борис перехватил на себе плотоядный взгляд сидящей наискосок пышнотелой Светланы Градской.
Оценив выразительность её многообещающего декольте, Казанова 10 «А» еле слышно процедил:
– Щас проглотит!
– Что? – переспросил Глеб.
– Светка Градская, по-моему, всерьёз намерена меня сожрать.
– Боишься?
– Да нет, просто я сам хищник, люблю процесс охоты больше победы над жертвой…
Сфокусировав взгляд на Светкином декольте, как на мишени, Глеб равнодушным голосом заявил, —
– А что, хороша!
– Вызывающе хороша. И уже готова к употреблению. Рыба в тесте!
Тамада Белкин, по имеющейся заранее договоренности, объявил сюрприз от Бориса Стоцкого. Борис с Глебом под этим прикрытием вполне легально ретировались якобы для приготовлений. В зале приглушили свет и из-за кулис небольшой сцены, где обычно проходили выступления артистов эстрады развлекающих ресторанную публику, спустя какое-то непродолжительное время вышел Дед Мороз. Все расхохотались – на дворе конец мая – а в «Белом рояле» Новый год. Из зала послышались выкрики: Боря, как ты быстро переоделся, а Глеб у нас, что Снегурочкой будет? Под непрекращающийся хохот и всеобщее оживление, на сцену вышли ещё штук пять – шесть Дедов Морозов. Они вынесли увесистые картонные ящики, из недр которых торчали упакованные в целлофановые пакеты подарки для сидящих в зале одноклассников. Под рождественскую музыку молчаливые, по-солдатски серьезные, новогодние «сказочные персонажи», по-деловому обнесли одариваемых. Каждая женщина получила набор парфюмерно-косметических средств французского производства, каждый мужчина – джентльменский набор из коньяка, вина и галстука той же страны-производительницы. По присвистыванию, раздававшемуся то здесь, то там, было понятно, что весомость качества и стоимости подарков превосходит разумные пределы понимания простого обывателя.
– Ну, не фига себе, Боря!!! Гарун аль Рашид!
У девчонок духи оказались разными. И тут начался лихорадочный процесс обмена фирмами: Ив сен Лоран на Шанель, Пака Рабана на Ива Роше, Лагерфельд на Нину Ричи. И так до бесконечности.
У мужской половины, среди, ещё не до конца опьяневших её представителей, была та же песня.
– На фига мне вино, я его ващщщще не пью.
Да, смотри на этикетку, это же знаменитое бургундское «Кот-дю-Рон».
– Да, хоть пёс. Не пью я его! Вино, оно и в Африке вино!
Ресторанные посиделки превратились в восточный базар.
По дороге к машине Бориса, поддавшись воле волн житейских обстоятельств, Глеб просто плыл, не раздумывая и ничего не обсуждая, как «ёжик в тумане».
По части организации, когда-то их совместных выездов, Борис был большой мастак. Глебу хотелось уединения, и он знал, что Боря хочет того же, и заранее всё продумал. Их отступление было тому ярким подтверждением.
Будь Глеб не в столь расслабленном состоянии, он непременно бы заметил, что когда они садились в серебристый «Ауди» Бориса, в нескольких шагах от них, слаженными, выверенными движениями, словно щелчки затвора, упаковывались в недра «Геленвагена» личные охранники его друга. Былинные богатыри были все как на подбор крепкие, и сложением и лицами напоминали деревянных солдат Урфина Джуса.
