Однажды. Сборник стихов и сказочных историй - страница 17

А может быть, ему это только так казалось.

Тем не менее, именно Фимина торговля выручала их – не давала семье голодать.

Символической зарплаты Глеба не хватало даже на оплату квартиры.

С недавних пор Серафима озаботилась идеей – во что бы то ни стало сделать операцию на сердце их сыну Стасу, и непременно за границей. Мальчик с детства страдал врожденной аномалией – двойной сердечной хордой. По-научному, диагноз назывался параксизмальной тахикардией. Парень был студентом МГУ, того же факультета, что когда-то родители. Был подвержен быстрой утомляемости, вечно бледен, освобождён от физических нагрузок и занятий спортом, кроме плавания и то, в целях профилактики участившихся с недавних пор приступов. Стас был категорически против операции вообще, Серафима была категорически против операции в России. Глеб был категорически против всяческих обсуждений этой темы, денег всё равно не было ни на то, ни на другое.

Борис в сегодняшней жизни Глеба появился внезапно, словно молния, сверкнувшая не на небе, как ей и положено, а по потолку квартиры, прямо над головой Глеба. Раздался звонок. Тот самый судьбоносный звонок Бориса, разделивший жизнь Глеба на «до» и «после».

ЕГО голос совсем не изменился. Интонация была такая, будто они расстались только вчера. Глеб, ошарашенный неожиданным явлением пропавшей 30 лет назад грамоты, отвечал односложно.

– Привет! – зазвенело в трубке.

– Привет! – отозвался Глеб скорее по инерции.

– Надеюсь, узнал, – не дожидаясь ответа, отчеканил Борис. – Я в Москве ненадолго – от силы неделю. Приехал установить отцу памятник.

– Какой памятник? Где?

– На могиле. В прошлом году похоронил его.

– Почему не позвонил? В прошлый приезд. – Глеб начал приходить в себя. – Дал бы знать, я бы чем-нибудь помог.

– Да чем тут поможешь? Не мог я тогда позвонить. Не в себе был, понимаешь?

– Понимаю. Да.

– У нас в субботу вечер встречи выпускников, хочу разом повидать всех наших… ты придёшь?

– конечно!

– а потом завеемся куда-нибудь, не против?

– а сейчас тебя нельзя повидать? Заезжай к нам в гости, с женой и сыном познакомлю.

– прости, Глеб, дела. Освобожусь – и я весь твой. Только на нейтральной территории. Не хочу обременять твою супругу лишними хлопотами. В общем, до встречи!

– хорошо. До субботы. Может заехать за тобой?

– Да нет, нет, не надо! Встретимся на месте. Пока.

– Пока.

Разговор ни о чём «привет – пока». Вспышка молнии.

Сердце заклокотало возле горла.

– Фима у нас есть что-нибудь выпить?

– Кто это звонил?

– Он.

– Кто «он»?

– Боря.

– потенциальный долгожитель – лёгок на помине.

– Что?

– сто лет жить будет, говорю, я о нём недавно думала.

– А почему ты о нём думала? Недавно?

– Да, так.

– Фима, дай мне что-нибудь выпить.

– Коньяк или корвалол?

– Пожалуй, первое!

– на первое – коньяк, на второе – корвалол, на третье – компот…

– компота не надо…

– Глебушка, ты вышел бы из ступора… Ну. Позвонил и позвонил – не с того же света он позвонил

– Не шути так. У него оказывается, год назад отец умер… Дмитрий Борисович…

Фима пошла за коньяком. Они выпили вместе, помянули Дмитрия Борисовича, Глеб рассказал историю с Сорбонной. И снова впал в состояние задумчивости.

Боря, казалось, вынырнул откуда-то из преисподней, из какого-то далёкого, почти совсем забытого детства, а может быть, всё-таки спустился с небес.

Весь следующий день Глеб пребывал в невесомости. Он не чувствовал своего тела. Он летал. Он снова стал мальчишкой. К нему возвращалось ощущение счастья. Боря всегда значил для него очень многое. Вот чего ему не хватало долгие годы! Только сейчас он это явственно осознал – Глеб, оказывается, дышал все эти годы вполсилы. Всё это время, без Бориса, он походил на восковую фигуру «Полпарня», которую видел когда-то в отечественном аналоге театра фигур мадам Тюссо. Парень-акробат, опирающийся на одну руку, с напрочь отсеченной нижней частью туловища. Хорошо, хоть голова у Глеба оставалась на месте. А сердце? Сердце очень скоро после их ссоры с Борей заняла Серафима. Он отчаянно влюбился в Фимочку на первом курсе. Он растворился в ней. При всей её внешней хрупкости, женственности, кажущейся незащищённости, она приобрела над Глебом какую-то абсолютную власть. Серафима заменила Глебу Бориса, отца, мать. Даже любимый дед отошёл на задний, едва заметный план. Очень скоро в их семье Серафима заняла положение лидера. Глеб с радостью исполнял все её причуды. И не тяготился этим. Считая в глубине души себя и жену равновеликими силами. Только в последнее время Глеб стал ощущать, будто остался на берегу, а Фима, оттолкнулась веслом и правит их лодкой одна. И плывёт себе по реке жизни на встречу с пугающим Глеба, своими глубинами и водоворотами, бескрайним морем. И расстояние между берегом, и увлекаемой бурным речным потоком лодкой, становится всё больше и больше.