Граб напрягся, ему явно не нравился ход моей мысли и то, какой оборот принимает наш разговор. Но я, не давая опомниться окончательно и не обращая внимания на его мимику, жестко продолжил.
– Видишь ли, Грабов, в чём дело. Когда мы учились в девятом классе, наши девочки были чисты и непорочны. За всех не скажу, но за наших одноклассниц – уверен. Ты и сам это знаешь: семидесятые, комсомол, кружки по интересам, «чистая любовь» и всё такое. А Варвара была из простой, рабоче-крестьянской семьи, где ей, когда она стала девушкой, доходчиво объяснили, что девственность это единственное её богатство, поскольку особым умом и способностями она не отличалась. Так что кто-кто, а она просто по определению не могла в шестнадцать лет быть с кем-то «хороша в постели».
Граб молчал. Наверное, он просто не знал что сказать, поскольку привык, что раньше я ему безоговорочно доверял. Он вообще всегда считал, что оказывает мне великую честь своим вниманием. Мне показалось, что он просто выжидает момент, когда можно будет свернуть тему и поговорить о другом. Но в этот раз я был беспощаден. Я знал, что он это мне припомнит и будет мстить. Мстить жестоко, исподтишка бить в самое больное и в самый неподходящий момент. Но я не остановился.
Глядя ему прямо в глаза (он торопливо нацепил противосолнечные очки, хотя было достаточно пасмурно), я продолжил.
– А может быть и не было никакого «авторитетного пацана», а, Граб?
– Н-не понял, – выдавил из себя мой собеседник и я вдруг представил его на унитазе, в страданиях от запора.
– Всё ты понял. Сочетания слов «как хороша она в постели» просто не могло быть в лексиконе полудурочного шалопая из среды перебравшихся в город селян. Эта комбинация из другой оперы, точнее из другой культуры, а скорее всего из какой-то романтической книжки. Вот ты, Граб, как лучший читатель в классе, любитель творчества Грина и Мопассана, мог так сказать, а этот твой якобы «авторитетный пацан», дитя улицы – нет.
Граб молча опрокинул рюмку коньяку. Могу спорить, что он уже продумывал способы, как и когда сможет отыграться. В последнее время у нас всё чаще случались такие «нескладухи», мы медленно, но неуклонно расходились в разные стороны. Более сорока лет для «дружбы» (именно так он определял наше общение), это слишком много. Особенно для людей с разным восприятием жизни, действительности и отношением к другим людям.
Трещина разрасталась, и в следующий раз, как я и предполагал, она стала ещё шире.
Но это уже совсем другая история.
Грабов выпил половину пластикового стаканчика водки, смачно крякнул и принялся за курицу. Курица – главное блюдо в рационе Граба. Курица употребляется в любом виде, в любом количестве и в любом месте, желательно под хорошую стопку. Любимая приговорка Граба: «Я не ем курицу без водки и не пью водку без курицы». На наши традиционные летние посиделки недалеко от городского пляжа он всегда покупает копчёную курицу, приготовленную в гриль-баре, как правило пожирнее и чтобы лоснилась.
Граб ест не торопясь, аккуратно и обстоятельно, чтобы в полной мере насладиться вкусом копчёного куриного мяса. Он обсасывает каждую косточку, всей мимикой и жестами демонстрируя, как ему вкусно. Пока что он благодушен, изображает из себя доброго, но очень занятого дядю, который вынужден на время отвлечься от весьма важных дел для того, чтобы «уважить» старого друга, т. е. меня. Ведь это же ради меня и организована эта и вообще, все подобные встречи, когда я появляюсь в городе. Тем не менее, Граб наслаждается в обществе «школьных друзей», хотя, также и в немалой степени оправданной возможностью выпить, сколько душа пожелает и съесть, сколько влезет.
