– Женя! Женя! – кричу я, вырывая руку из Юриной руки.
Женя в двух шагах от меня. Рот его полуоткрыт, глаза так и впились в елку. Я дергаю его за рукав. Он вздрагивает.
– Кира, смотри: Weihnachtsmann’ы на ветках сидят!
– Где? – удивляюсь я.
– Целых три – разве не видишь? Вон, у барабана!
– Так это фальшивые… – разочарованно объясняю я.
Мы рассматриваем елку.
– Я так и знал, что мы когда-нибудь попадем сюда! – счастливо восклицает Женя.
Какой-то пожилой господин в сюртуке подходит к нам.
– Это вы – Кира и Женя?
– Да, это мы.
– Что же, нравится вам елка?
– Нравится.
Он долго смотрит на нас.
– А знаете ли вы, кто я?
– Вы чей-то папа.
– Юрин папа. Ты, кажется, знаешь Юру? – обращается он ко мне.
– Знаю: он швейцарский принц, и у него дома был свой ослик.
– Кто это тебе сказал?
– Про принца я сам догадался – у него такой воротник. А про ослика он мне сам сказал.
– Гм… Значит, он принц. Ну, а я, значит, король?
– Нет, вы не король. У королей на голове корона, а в руке палка с мячиком, – отвечает за меня Женя.
– Где же ты видал королей?
– На картах и в «Принц и нищий».
– Если Юра принц, я, может быть, нищий? – улыбаясь, но обиженно спрашивает он Женю.
Женя задумчиво оглядывает его с головы до ног.
– Нет, вы похожи на того сумасшедшего… Нет, разбойника…
– На кого?
Господин, кажется, по-настоящему обиделся.
– Я забыл, как его звали. Кажется, Баба.
– Ка-ак? Баба? Может быть, Баба-яга?
– Да нет! Ведь Баба-яга – дама, а тот Баба – господин!
– Ничего не понимаю! Странному вас учат в детском саду!
– Он хочет сказать, что вы похожи на Али-Бабу, – вступаюсь я.
– Ну да, конечно! – радостно восклицает Женя.
Господин смеется. Совсем как тот, наверху!
– Какой он глупый! – шепчет мне на ухо Женя. – Ничего не понимает, а сам смеется.
Господин, все еще смеясь, отходит к другим детям.
– В круг! В круг! Становитесь в круг! – кричит m-llе Marie, раскрасневшаяся от всех этих волнений.
Взрослые отходят в сторону, дети берутся за руки. Я стою между Женей и Юрой. Из соседней комнаты доносится музыка, – что-то громкое, веселое, – и мы начинаем бежать вокруг елки.
Свечки, красные, синие, зеленые шары, золотые орехи, ангелочки, яблоки, апельсины, Weihnachtsmann’ы, барабаны, – все это блестит, переливается, бежит за нами. Я уже не чувствую своих ног. Музыка, разноцветные блестки, быстрое кружение… Уж не летим ли мы?
Нет, не летим! Стихает музыка, замедляется кружение.
– Еще немного! Еще немного! – подбадриваю я Юру.
– Я очень устал, – спокойно отвечает тот, – и волосы в глаза лезут.
Эти слова мгновенно расхолаживают меня. Мне уже не хочется бежать. Круг разрывается, подходят взрослые.
Юрин папа берет меня за руку.
– Ты любишь своих m-llеs?
Вспомнив его смех, я отвечаю очень сухо:
– Да.
– Ты, кажется, сердит на меня?
Я молчу.
– Ну, не сердись. На елке никто не должен сердиться. Ты очень дружен со своим братом?
– Да, очень.
Господин молчит, точно ищет, что бы еще сказать. Я решаюсь возобновить разговор сам.
– А вы тоже любите наших m-llеs?
– Тоже. Очень, – серьезно отвечает он.
– Может быть, вы тоже приходили в детский сад, когда были маленьким?
– Нет, я старше m-llеs… Смотри, смотри, там уже игрушки раздают. Заговорились мы с тобой!
Рядом с елкой большая закрытая корзина; вокруг нее собрались уже все дети. Как я не заметил, что ее втащили?
– Дети, берите по очереди из корзины по одному пакету, – говорит m-llе Marie.
Первой выскочила, конечно, Маргарита.
