Вот что представляет собой этот процесс. Сначала они расселяют всех первокурсников по общежитиям в Гарвард-ярде, чтобы, по идее, мы общались с разными людьми нашего курса. Считается, что за год столь поучительного опыта мы найдем себе друзей среди этой замечательно разношерстной компании. После чего будем готовы провести следующие три года в прекрасных небольших колледжах у реки, которые в Гарварде с надменной невзыскательностью именуют просто «домами».
Вообще-то на некоторых это действительно оказывает кое-какое воспитательное воздействие. Спортсмены из Алабамы заселяются в дом вместе с будущими медиками, философами и писателями. Если задумка срабатывает, жизнь студента обогащается не меньше, чем от прослушивания любого учебного курса.
Но только когда дело не касается выпускников частных школ. Разнообразие – это, знаете ли, не для нас. Мы, словно бактерии (только капельку поумнее), существуем в своей собственной питательной среде. Поэтому я уверен, что когда мы с Ньюэллом и Уигглсвортом решили продолжать жить вместе, в университете никто особо не удивился.
Сначала мы хотели, чтобы нашим четвертым соседом стал Джейсон Гилберт. Он отличный парень, и с ним было бы весело. Кроме того, Ньюэлл полагал, что нам может перепасть толика внимания со стороны его поклонниц, но это уже частности.
Когда мы возвращались в автобусе после матча по сквошу с командой Йеля (в котором победили), Дик спросил Джейсона, что он об этом думает. Тот отказался. Ему так ужасно не везло с соседями, что на следующий год он хотел подать запрос на отдельную комнату. Хотя второкурсникам редко предоставляли подобные привилегии, проктор Гилберта обещал походатайствовать за него. В общем, Джейсон предложил нам подать заявки в один и тот же дом, чтобы мы могли вместе обедать и устраивать спонтанные вечеринки.
Оставалось лишь выбрать общежитие.
Из семи домов нормально жить можно только в трех. Несмотря на всю эту трепотню насчет демократии, главы домов стремятся придать им самобытность, подбирая определенный тип людей, которые и сами не прочь попасть в подобное сообщество.
Многие ребята выбрали Адамс-хаус (названный в честь старого доброго Джонни, выпускника 1755 года, второго президента США), возможно, потому, что когда-то это был престижный многоквартирный дом Золотого Берега.
Кроме того, весьма немаловажно, что здесь служил повар, работавший раньше в модном ресторане Нью-Йорка, а подобный факт не стоит игнорировать, ведь следующие три года нам придется питаться именно тут.
Потом есть еще Лоуэл-хаус, настоящий шедевр архитектуры в георгианском стиле, как раз приличествующий Клубу старшекурсников. Глава этого дома кажется более истинным англичанином, нежели сама королева. Вдобавок сам дом очень уютный.
Но настоящим раем в Гарварде для выпускника частной школы бесспорно является… Элиот-хаус. Не стоит и говорить, что Уиг и Ньюэлл хотят попасть именно туда. Однако меня немного смущает перспектива жить в архитектурном памятнике из красного кирпича, носящем имя моего собственного прадедушки, да еще с его статуей во дворе.
Но Уиг и Ньюэлл горели желанием поселиться там, куда попадут все наши друзья. Это едва не переросло в настоящую проблему, но тут однажды поздно вечером нас посетил удивительный гость.
К счастью, мы не упились еще настолько, чтобы не услышать стук в дверь.
Пошатывающийся Ньюэлл пошел открывать дверь ночному посетителю. Внезапно я услышал, как он воскликнул: «Господи Исусе!» Я поспешил к двери, а наш гость ответил: «Не совсем так, юноша. Всего лишь скромный Его слуга».
