Это был не кто иной, как профессор Финли. Не шучу, профессор Финли собственной персоной – в нашем общежитии!
Оказалось, он совершал свой вечерний променад и, проходя мимо, решил заглянуть и спросить, где мы собираемся поселиться на следующий год. Точнее, узнать, будет ли наш выбор сделан в пользу Элиот-хаус.
Мы поспешили уверить его, что все так и есть, хотя он почувствовал, что лично мне, Эндрю Элиоту, кажется сомнительной идея проживания в Элиот-хаус, главой которого был профессор Элиот, преподаватель греческого.
Вообще-то он пришел, чтобы поддержать меня.
Он вовсе не ждал, что я однажды переведу Библию на индейский диалект или стану президентом Гарварда, но все же был уверен, что из меня выйдет толк.
Не знаю, был ли я изумлен или просто тронут. Представьте, великий профессор считает, что я действительно могу достичь… Ну, не знаю, чего именно. Достичь чего-то.
На следующее утро все еще не верилось, что Джон Х. Финли на самом деле заходил к нам в комнату.
Впрочем, даже если это был сон, мы втроем теперь собираемся поселиться в Элиоте, потому что даже в виде призрака (на случай, если это было всего лишь видение) Финли способен околдовать кого угодно.
Каждое утро, забирая номер «Кримсона», лежащий у его порога, Джейсон Гилберт сразу же открывал спортивный раздел и смотрел, не написали ли в газете о его успехах. После этого прочитывал первую полосу, дабы узнать, что вообще происходит в университете. Наконец, если у него хватало времени, просматривал зарубежные новости – эта небольшая колонка располагалась в самом углу страницы.
Поэтому он и не заметил короткой заметки о том, что впервые в истории университета в концертном конкурсе оркестра Гарварда-Рэдклиффа победил первокурсник.
Вечером 12 апреля 1955 года Дэниел Росси, будущий выпуск 58-го, играл Концерт ми-бемоль Листа.
Джейсон узнал об этом только три дня спустя, когда под его дверь подсунули конверт.
«Дорогой Гилберт, если бы ты тогда не помог мне с «Лестницей Гарварда», вероятно, у меня не нашлось бы времени на репетиции, а следовательно, я бы не победил.
Как и обещал, вот два билета. Возьми с собой кого хочешь.
С уважением, Дэнни».
Джейсон улыбнулся. Казалось, что та первая неделя учебы была так давно. Он уже и думать забыл про обещание Дэнни. Зато теперь можно было пригласить Энни Расселл, первую красавицу Рэдклиффа. Джейсон давно подыскивал подходящий повод к ней подкатить, и вот наконец ему улыбнулась удача.
Вечером 12 апреля все почитатели истинного таланта набились в театре Сандерс, чтобы оценить новую звезду, якобы вспыхнувшую в их галактике.
Сам солист лучше всех осознавал, под каким пристальным вниманием он находится. Дэнни стоял за кулисами и с нарастающим беспокойством следил за залом, наполняющимся личностями, наводившими на него страх и трепет. Присутствовали не только его преподаватели из Гарварда. Он узнал несколько уважаемых господ из самых знаменитых консерваторий города. Боже, пришел даже сам Джон Финли!
В течение нескольких недель репетиций Дэнни чувствовал постоянный душевный подъем и ждал этого великого события с маниакальным восторгом. Еще бы, ведь он сможет показать свой музыкальный талант тысячам важных «тузов». Он вдруг стал ощущать невероятную силу.
Правда, лишь до сегодняшнего вечера. В ночь перед своей гарвардской коронацией – так он называл это событие – уснуть Дэнни не смог. Он ворочался. Метался по кровати. Представлял свой катастрофический провал. И стонал так, будто это было неизбежно.
