Райнхард понял, что растерян – он, в свои двадцать уже начисто забывший, что это такое… Поэтому он просто замер, предоставляя происходящему идти без его участия. На виски опустились ласковые пальцы, а к переносице приникли явно встревоженные губы. Это было так приятно, что стоило колоссальных трудов не застонать. Даже удалось различить тихий горестный вздох – нет, это ни разу не графиня Грюнвальд, это совсем другая графиня, ах, таких чудес просто не бывает… неужели небо сжалилось и посылает напоследок это счастье? Ах, но почему же нет сил даже шевельнуться навстречу к ней, в какое же бревно я успел превратиться в этом застенке. Или это просто мой бред? Потому что я столько ночей хотел встретиться, ждал, когда Липштадская кампания закончится, а нас арестовали сразу по прибытии на Один, и я даже не успел отбить сообщение?
Ещё тихий шорох, а после… очень тихий щелчок. Нет, это уже бредом быть не может, это же расстёгнуты наручники… А, я сейчас закричу, руки ведь опухли, и снимать оковы трудно и болезненно. Но теперь уже нет смысла валяться тушкой, надо же хоть глаза открыть… ничего себе сюрприз… Да, платком по ним сейчас актуально, слёз было пролито немало недавно. Только бы ещё сейчас от радости не хлынули, вот что. Потому что… ах, как здорово, обнять меня за шею, ну же, руки, двигайтесь же хоть немного… всё, порядок. Она даже не удивлена этому манёвру? Пари держу, прижмётся крепче. Да-да, никакой попытки вырваться. Я что, завоевал-таки Вселенную? Что ж, умирать будет уже не так горько, наверное… Хотя я совсем не хочу. И никогда не хотел. Как же она будет без меня, если меня убьют? У неё сердце стучит, так громко… она лучше всех в Галактике! Как жаль, что пришлось огорчить её…
– Спасибо, что пришли, фройляйн, – тихо произнёс Райнхард, открывая глаза. – Простите, что доставил Вам столько хлопот в этот раз.
– Не стоит сожалений, маркиз, – в очах Хильдегарде полыхало пламя, достойное настоящей валькирии, хотя голос был прежним, спокойным и ровным. – Не Ваша вина, что Вы оказались здесь.
– Я бы пожурил Вас за этакую самодеятельность, но просто не могу теперь – слишком долго я хотел Вас увидеть, – густым голосом проговорил будущий император, улыбаясь так, что сравнить это можно было только с солнечным сиянием ясным утром. – Если бы я знал, что дождусь этого, вероятно, у меня было бы побольше сил сейчас. Поэтому просто поверьте мне – я счастлив, впервые в жизни и навсегда. Сколь мало бы мне не оставалось жить уже.
Девушка вспыхнула и потупилась, затем несколько раз провела ладонью по волосам сюзерена.
– Вы будете жить ещё, маркиз, и немало. Вы очень нужны Вселенной потому что. И… мне тоже. Я пришла забрать Вас отсюда, Вам тут нечего делать, совсем.
Райнхард побледнел, хотя, казалось, сильнее это уже было невозможно, задрожал всем телом, и несколько мгновений сдерживал рвущиеся сквозь зубы стоны, затем чуть прикрыл глаза и закашлялся.
– Как Вы неосторожны со мной сейчас, – тяжело дыша, прошептал он, прижимая девушку к себе всё крепче. – Клянусь, я согласен, только умоляю, назовите меня сейчас по имени, хотя бы один раз…
– Райнхард, что с Вами? Вам совсем плохо?
Он мотнул головой, пытаясь дать понять, что хочет сказать «нет», снова задрожав, замер и едва слышно застонал, затем заговорил частым шёпотом:
– Благодарю Вас, моя драгоценная, если бы не Вы, я бы не выжил. Мне хорошо с Вами, так, как ни с кем, поверьте мне. Не оставляйте меня, если я выживу, я подарю Вам Вселенную.
