Лекса умяла половину булочек, выпила всё местное какао и собиралась позвать служанку, чтобы та принесла ещё кружку, когда та вошла сама.
Приблизилась, поклонилась, прижимая сложенные крест-накрест ладони к сердцу, заговорила, не распрямляясь и не поднимая глаз:
— Ваше высочество, вас хочет видеть великий канцлер.
— Прямо сейчас? — удивилась Лекса.
— Сейчас, ваше высочество.
— Я голодна и неодета, — указала на очевидные факты Лекса.
— Но ваше высочество, — служанка почти шептала, — это же великий канцлер. Если вы не выйдете, он войдет сам.
Ого! Что же это за персонаж, что может позволить себе врываться в спальню принцессы? Что знает о нём принцесса?
Нимрас Солтен — великий канцлер Лаории, правая рука покойного короля Седрина Фарадара, а ещё отец Микея Солтена, того самого, из-за которого принцесса побежала топиться. Женился Микей по приказу своего папочки, а принцесса канцлера откровенно побаивалась.
Пожалуй, не стоит так уж резко менять линию поведения и настраивать против себя человека, который сейчас фактически управляет страной.
— Ладно, — сказала Лекса, — я приму великого канцлера. Принеси мне что-то, во что можно одеться по-быстрому.
Служанка кивнула и скрылась за дверью, а Лекса поняла, что не может вспомнить её имя. Или служанка новенькая, или принцесса просто не заморачивалась запоминанием имён слуг.
Вернулась служанка быстро, принесла что-то похожее на длинный, до пола, белый халат с меховым воротником и расшитые самоцветами туфельки.
Лекса вздохнула. Туфельки — мечта сороки, а на летнем халатике зачем мех? Ладно, спасибо, что это халатик, а не шуба.
Она под удивлённым взглядом горничной натянула халат поверх ночнушки и сунула ноги в туфли. Ах, да! Это же служанка должна была её одевать! Лекса раскинула руки, давая девушке хотя бы поясок завязать.
Глянула в зеркало — странное зрелище. Долго ей придётся привыкать к местной моде.
— Где там канцлер?
— Ожидает в гостиной, — прошелестела служанка.
***
Великий канцлер, высокий полноватый мужчина в алом бархатном камзоле стоял у окна и недовольно барабанил по подоконнику унизанными перстнями пальцами. Он неторопливо повернулся к вошедшей принцессе, окинул её тяжёлым взглядом.
Лекса смотрела в ответ и изо всех сил сдерживала улыбку. Во-первых, на шее канцлера сияла золотом цепь, на которую не стыдно посадить овчарку, а во-вторых, волосы сего господина оказались ярко-фиолетовыми с белыми мазками седины у висков. И хоть для принцессы внешность канцлера была вполне привычной, а массивная цепь являлась символом его должности, самой Лексе канцлер напоминал смесь панка с рекетиром. Но глаза у него… Ух! И это её хвостатый повелитель душ называл акулой бизнеса? Вот этот вот — настоящая акула! А она рядом с ним — так… рыбка гуппи.
Наконец канцлер перестал сверлить её взглядом и заговорил:
— Леса, что за детские выходки?
Вот так вот. Даже не поздоровался.
— Я случайно. Поскользнулась и упала, ваша мудрость, — Лекса потупила глаза и ответила раньше, чем успела задуматься, что говорит. Похоже, принцесса так привыкла оправдываться и робеть перед канцлером, что её реакции передались и новой хозяйке тела.
— Не обманывайте меня, ваше высочество, — вежливое обращение, но тон, словно служанку отчитывает. — Вы ещё не поняли, какая ответственность лежит на вас? Вы — почти королева, а жизнь королевы принадлежит государству. Микей выполнил свой долг, теперь ваша очередь выполнить свой. Вы понимаете, что будет, если не станет последней оставшейся в живых представительницы правящей фамилии?
