Заметив отпрыска, бесцельно слоняющегося по двору, отец крикнул:
– Сынуля! Подай молоток.
Я взял молоток и поднявшись по лестнице, передал отцу.
Сейчас батька начнёт этим молотком забивать ржавые выпрямленные гвозди, и мой словарный запас пополнится новыми яркими словами и словосочетаниями. Надо быть рядом.
Кроме того, в книжке по агрономии я, как весьма смышлёный пятиклассник, прочитал много чего непонятного, поэтому решил кое-что уточнить:
– Пап, а что лучше, озимая или яровая картошка?
Отец зачем-то напихал себе в рот гвозди, которые поочерёдно забивал.
– Фто?! – ловко придерживая гвозди то ли нижней, то ли верхней губой, произнёс он озадаченно.
– Я говорю, что лучше: озимая картошка или яровая?! – повторил я громко.
– Фто, млять?!…
Отцу хотелось сказать что-то ещё, но он не мог, потому что для произнесения некоторых слов у него слишком много гвоздей было зажато губами. Если забить ещё два-три гвоздя, и можно будет сказать. Но нет, вопрос задали сейчас. Он молчит. Только гвозди невнятно брякают что-то на «ять»
– Ну, ладно, если вспомнишь, то скажешь. А я, пожалуй, пойду, у меня дела, – сказал я.
Я вернулся домой и снова начал познавать азы агрономии. Ближе к обеду я отправился в летнюю кухню, стоящую отдельно от избы. Мама месила тесто, вытирая тыльной стороной ладони лоб.
– Мам, а зачем нужен серп? – спросил я.
– Чтобы урожай собирать.
– Картошку?
– Нет. Пшеницу, например, – раскатывая по столу куски теста, пояснила мать. – Сейчас серпом уже никто не пользуется. Вручную урожай не собирают. Зерноуборочные комбайны для этого есть. И вообще, что ты слоняешься из угла в угол?..
– Зерноуборочные комбайны… – важно произнёс я. – Это те, которые ржавеют на сельской свалке и куда запрещено ходить-играть?
– Да.
– А кто тогда урожай собирает?
– Никто. Развалился совхоз. Нет урожая.
Мать кладёт раскатанное тесто в сковородку, где уже нагрелось масло.
– Отца позови, скажи, что обедать будем, – говорит она.
В летней кухне жарко. Пахнет лепёшками. Тихо говорит радио. Отец своими большими ладонями ломает лепёшку и охотно хлебает щи.
– Пап, а если нам оставить пол огорода под пар? – деловито предлагаю я сельскохозяйственную тему для разговора, набравшись всяких терминов из книжки по занимательной агрономии.
– Пар?.. – спрашивает он озадаченно и глядит на мать.
– Да. А ещё мы не станем выкапывать часть картошки и будет весной она озимая.
Родители переглянулись.
– А весной, стало быть, закопаем яровую… – завешаю я умную мысль.
На плите забурчал чайник.
– Что ты целый день всякие ерунду городишь? – говорит отец.
Я беру тёплую лепёшку, кусаю и с набитым ртом поясняю:
– Агрономию изучаю.
Через пол часа я пришёл к своему новому приятелю-однокласснику Кольке. Мы прошлись по селу и вышли к свалке сельхозтехники. Залезли в ржавеющий «Сибиряк». Наугад дёргали рычаги в кабине, пока не надоело. Когда уборка урожая завершилась, мы отправились жевать гудрон и встретили дядю Володю.
Его гусеничный трактор ДТ-75 жутко тарахтел и сотрясал землю. Трактор остановился, и дядя Володя громко поинтересовался, какого хера мы тут делаем возле свалки. Я сообщил, что водили комбайн. Дядя Володя вылез из своего гусеничного исполина и по-отечески полохматил наши мальчишеские косматые волосы:
– Я войну чуть постарше вас был, когда сел за трактор. Пойдёмте, хлеборобы, – сказал он.
Мы вернулись к «Сибиряку». Дядя Володя доходчиво объяснил, как устроен комбайн, что у него и как работает, точнее, как работало.
