– Бодрого утречка! – сказал он.
Кира лишь кивнула. Знала, что разговор в любом случае завяжется, поэтому не смела начинать его раньше времени.
Однако, Киса больше не говорил. Набросился на еду, как кот, которого хозяева бросили на неделю. Наблюдая за ним, Кира сделала что-то совершенно необычайное – заговорила первой.
– Это все тебе?
Киса оторвался от еды и прищурился.
– Сказала бы, я и тебе взял… Одним кофе сыт не будешь.
– Это второй, – сказала Кира, как будто не поняла, что Киса имел в виду.
Тот глянул на нее, но ничего не сказал. Затем отпил из стакана и вернулся к мясу. Смотреть на него во время еды было противно, но Кира поймала себя на том, что улыбается.
– Ты пьешь молоко и ешь мясо?
Киса поднял взгляд и, убедившись, что это вопрос, сказал:
– А я что, виноват, что это самая вкусная еда?
Кира и не спросила бы ничего, если бы хоть раз увидела на тарелке Кисы что-нибудь другое.
Он повадился садиться с ней каждое утро. Сперва Киру это злило. Потом раздражало. А сейчас она даже нервничала, если Киса долго не являлся на завтрак.
– Это не очень сбалансированно, – сказала Кира.
Она и сама питалась не очень-то правильно. Взять хотя бы завтрак. Вот и Киса оскорбился. Правда, про кофе Киры ничего не сказал. А начал объяснять:
– Что же несбалансированного? Мясо – это белок, правильно? Правильно. Молоко по большей части углеводы, правильно? Правильно. Ну а жиры есть в масле, на котором мясо жарилось! Улавливаешь?
Кира улавливала, и даже не спорила с Кисой. Она понимала, что где-то в его логике была ошибка, но не смогла сразу ее найти. К тому же Киса выглядел так, словно не миску мяса ел с утра, а ложку йогурта. И это был самый сытный прием пищи за день.
– Как это? – спросила она.
Киса посмотрел на Киру с недоумением. Только сейчас она вспомнила, что Киса не следил за ходом ее мыслей хотя бы потому, что она их не произносила.
– Как жарится мясо? – спросил он. – Ну, смотри, берется барашек…
– Нет, – сказала Кира, даже не вспомнив улыбнуться. – Как так получается, что ты ешь, как слон, а выглядишь, как…
Кире очень не хотелось делать Кисе комплименты. Его самооценка и без того была так высоко в поднебесье, что ее не достали бы даже воздушные. Но Киса и так все понял. Он хмыкнул, отложил вилку и, утерев губы ладонью, спросил:
– Как есть и не толстеть, если ты Земля?
Кира кивнула. Постаралась сделать это словно бы нехотя. Как будто ей вообще не было дела до своего веса. Но реальность такова, что, сколько не голодай, если ты Земля, стройным тебя никогда не опишут.
– Все очень просто, – сказал Киса. – Нужно, чтобы твоя мама была Весами.
– Что? – воскликнула Кира.
Даже кружку перевернула. Благо, та была пустая. Кира со стуком поставила ее донышком на стол. А когда подняла взгляд, увидела, что Киса все это время пил молоко, и смотрел на нее, чуть прищурившись.
Она видела, что тот знает, какой вопрос она хочет задать. Видела, что и ответ на него у Кисы есть. Однако, Кира ждала. Думала: либо сама сейчас поймет, либо Киса не выдержит и первым заговорит. Но тот, кажется, решил выпить как можно меньше молока за как можно большее время. Поэтому Кира все же заговорила:
– Если ты Козерог, значит, кто-то из твоих родителей Козерог. Если мама Весы, значит, Козерог папа. Вопрос: как так, если эти знаки плохо совместимы?
Киса уже ерзал на стуле – ему не терпелось ответить. Кира вдруг осознала, откуда у него замашки воздушных. Это было очевидно, но все же непонятно, пока не спросишь.
