– Да кто ж его знает, барыгу этого. Я только знаю, что его еще называют «зеркальным бароном» и что у него в Москве есть производство стекол и диковинных зеркал. И что самые верха нашего правительства заказывают ему эти стекляшки… Наверное, стоят сумасшедших денег. И больше ничего не знаю, мы люди маленькие, наше дело охранять, – сторож налил себе еще полстакана бражки и вмиг выпил. – А уж кто он и зачем, нам это неведомо.
Мария медленно поднялась на ноги, облокотившись рукой о стол, и ласково произнесла:
– Ну что ж, спасибо тебе, Дмитрий Митрофаныч, за все. За то, что спас меня и что отогрел у себя в каморке, и за гостеприимство твое человеческое. Но мне уже пора идти.
– Да куда ты пойдешь? На улице все так же холодно и темно. Посиди еще, погрейся. А как рассветет, потихоньку и отправишься домой.
– Не могу, спасибо тебе за все. Мне уже и вправду пора, – отнекивалась Мария. – Ты добрый человек, гостеприимный. Но я уже так устала и сонливость появилось. Так что пойду я, пока опять сон не развеялся.
Старушка укутала голову платком почти по глаза, надела длинный тулуп и сняла еще не до конца высохшие варежки с решетки обогревателя. Митрофаныч проводил старушку до калитки, широко открыл ее и выпустил Марию. Она вышла, обернулась, еще раз посмотрела на котлован, а потом на сторожа и спросила:
– Значит «зеркальный барон» Горелик тут будет жить?
– Ну да, а что?
– Да ничего, просто интересуюсь, – старушка пожала руку сторожа своей хрупкой ручкой во влажной варежке и произнесла: – Еще раз спасибо тебе… Будь осторожен!
Митрофаныч рассмеялся:
– Ничего со мной не сделается! Ладно, бывай, может, свидимся еще.
– Только если на том свете, – тихонько прошелестела Мария, но сторож не услышал ее слов. Он махнул рукой и закрыл деревянную калитку.
Честно говоря, Дмитрию Митрофановичу его гостья показалась очень странной. Он ей не верил. Что-то было не так в ее рассказе. Не слишком ли она стара, чтобы бегать за кошками по стройкам? Нужно проверить, вдруг она что-то там повредила.
Отойдя на несколько шагов от забора, Мария остановилась и прислушалась (сторож Митрофаныч захлопнул дверь будки), потом сошла с тропинки и пробралась по сугробам к забору, прильнула к щели между досками и стала наблюдать. Спустя несколько минут Мария увидела, как сторож вышел из свой конуры, осмотрелся и зашагал вдоль котлована, все время глядя на дно ямы, откуда вытащил странную старуху.
Он подошел к заледенелому деревянному настилу, по которому спустилась вниз Мария, и остановился в раздумьях.
– Твое любопытство тебя погубит, сторож Дима, – с ухмылкой произнесла Мария, наблюдая за ним через щель.
Митрофаныч, которому в голову слегка ударила медовая бражка, перестал сомневаться и решил-таки спуститься вниз. Он сделал неуверенный шажок, нога чуть не съехала, но сторож смог устоять. Он замер, проверяя, не заскользит ли дальше, и, когда убедился, что стоит уверенно, шагнул другой ногой. Только он, как ему показалось, утвердился на ледяной поверхности, как нога в валенке поехала по доске. Дальнейшие события заняли одну секунду: тело сторожа подлетело вверх, шапка-ушанка соскочила с головы, и Митрофаныч грохнулся со всей силы на дно котлована. Раздался глухой стук. «Головой приложился», – спокойно подумала Мария.
Больше сторож Дмитрий Митрофанович не двигался. Из-под его затылка текла густая горячая кровь, которая быстро остывала и становилась вязкой.
