робко, испуганно, как ребёнок.
если и жить, то забыв, что бывает боль,
будто ты рыцарь, герцог или король:
глаза, как озёра, волосы, будто смоль;
глянешь – и щеки пылают у всех девчонок.
если и жить, то любя тебя больше всех,
чтобы преград никаких, никаких помех,
целоваться до дрожи, до одури, осмелев;
слушать-слушать, как голос твой чист и звонок.
и ни с чем не сравним этот запах морской, солёный,
пропитанный негой, лаской и звездным летом;
здесь так много влюблённых, что кажешься сам влюблённым,
они нежатся на воздухе разогретом…
завтра август придёт и на ухо прошепчет чётко,
что кончается лето, мол, солнце совсем устало;
я смеюсь – каждый день здесь из солнца соткан,
у меня есть ты – а это уже немало.
все здесь наполнено музыкой, звуком скрипки,
смехом её, её же тоскливым плачем.
ты совершенен – от голоса до улыбки,
хочется быть с тобой вечно – и не иначе.
здесь все другое, здесь холод и мрак немыслим;
твой агатовый взгляд мне счастье сулит, богатство.
давай притворимся, что нет здесь законов, истин,
что вечность стоять будет летнее наше царство.
иди сюда! прохладой море манит,
и солнце отражается в воде;
и два мальчишки в сонной тишине
ныряют в воду, задержав дыханье;
и нет на свете ничего желанней,
чем быть с тобой здесь в этот жаркий день;
касаться пальцами твоей горячей кожи,
и рисовать узоры на спине;
не различать – взаправду ли, во сне,
люблю, люблю – до жадности, до дрожи,
ты – мир, ты – мой; благословенье божье,
даровано, ниспослано ко мне.
ты чувствуешь? здесь воздух терпкий, пряный,
и солью в то же время напоён;
и ты лежишь – бессмертный, юный, пьяный,
и даже будто чуточку влюблён;
и мне твоё дороже всех имён,
и взгляд твой притягательно-упрямый…
и этот сон однажды станет правдой,
в далёкой жизни, в мире за чертой;
и будет море, пляж – ты будешь рядом,
ты – мой любимый, вечный, неземной;
и я вернусь, вернусь к тебе, домой,
и поцелуй твой будет мне наградой.
Небо раскинет свои грозовые сети, воздух июньский прохладой меня наполнит. Ведьмы не сыщешь краше на белом свете; глянешь – и больше имя своё не вспомнишь.
Подвластна вода мне, чувства, смятенный ветер – за каждый промах будет страшна расплата. Ведьмы опасней не сыщешь на целом свете; кто полюбил раз – нет уж тому возврата.
Рыцарь ли, принц ли – смертный такой не пара, кто под луной шепчет древние наговоры. Каждый б за сердце мое уничтожил брата, но я равнодушна к их восхищённым взорам.
Юноша смертный, что душу свою мне отдал, пусть мое слово будет тебе порукой. Колдун черноокий меня наречёт супругой.
Ведьме положено быть лишь с себе подобным.
Мне было десять. Яркий луч весенний стучался яростно в закрытое окно; мне было десять – не было сомнений, и слез, и горечи, и пестрым полотном мелькали дни, недели, даже годы – неведом был мне страх, потери, боль. Но время шло, крадя мою свободу.
Я встретилась с тобой.
Пятнадцать стукнуло, а время шло быстрее; подруги лучше было не найти. Я верила, что, Элли, мы сумеем преодолеть все страхи на пути; нам оставалась юность, радость, лето, и вафли с карамелью на столе.
Но счастье унесло попутным ветром, когда ты растворилась в сизой мгле…
Семнадцать встретили печалью и прохладой, два года пролетели, будто сон; но ты нашлась – нашлась! ты будешь рядом, и больше не уйдёшь за горизонт. И новый май шуршит уже под дверью – в нем счастливы и дети, и глупцы.
Мне двадцать три. Я в сказки, Элли, верю.
