– Давно вы в Вене?
– Десять дней.
– Зачем же вы так долго ждали, прежде чем осуществить ваш план?
– Я приезжал в Шёнбрунн восемь дней назад с намерением убить вас, но парад уже закончился; я отложил исполнение моего плана до сегодняшнего дня.
И он говорит это так буднично! Сын пастора! А как же заповеди Господни?
– Вы безумец, говорю я вам, или же вы больны.
– Ни то, ни другое.
– Позовите Корвизара.
– Что такое Корвизар? – спросил Штапс у Раппа.
– Это врач, – ответил тот.
– Мне не нужен врач.
До прихода доктора все молчали. Как только он появился, Наполеон велел ему пощупать пульс молодого человека.
– Не правда ли, сударь, я вовсе не болен? – спросил его несостоявшийся убийца.
– Этот господин в добром здравии, – сообщил Корвизар, обращаясь к императору.
– Ну, что я вам говорил. – Штапс как будто повеселел.
Смущенный его уверенностью, Наполеон продолжил допрос.
– Вы фанатик, вы погубите свою семью, – сказал он с нажимом. – Я сохраню вам жизнь, если вы попросите прощения за преступление, которое хотели совершить и за которое вам должно быть стыдно.
– Мне не нужно прощение. Я глубоко сожалею, что не смог осуществить задуманного.
– Дьявол! – вырвалось у Наполеона. – Так преступление – для вас пустяк?
– Убить вас не преступление, это долг.
Нет, он точно иллюминат. Сейчас еще скажет, что ему было откровение и что сам Господь избрал его своим карающим орудием. Лучше не углубляться в эту область. Попробуем зайти с другой стороны.
– Чей это портрет при вас нашли?
– Юной особы, которую я люблю.
– Она будет очень опечалена тем, что с вами приключилось!
– Она будет опечалена тем, что я не преуспел, она ненавидит вас так же сильно, как и я.
– Но если я вас помилую, вы будете мне за это благодарны?
– Я всё равно вас убью.
Наполеон был ошарашен.
– Уведите его.
Отпустив Раппа и Дюрока, император остался наедине с Бернадотом. Чёрт, как нехорошо, что он присутствовал при допросе. Теперь гасконец раззвонит всем о заговоре, сложившемся против Наполеона в Германии, и парижские интриганы вновь поднимут голову, поникшую после очередной неудачи англичан. Сам по себе муж Дезире не опасен: он много болтает и мало делает, но его непокорность может послужить дурным примером для тех, кто работает не только языком. Недаром этот негодяй Фуше так перед ним расстилается.
– Почему вы отказались ехать в Италию? – строго спросил Наполеон. – Я сделал вас князем Понтекорво, извольте отправляться в ваше княжество и управлять им.
Одного лишь этого «извольте» было достаточно, чтобы Бернадот вспылил:
– Я готов отказаться от всех своих титулов и сложить с себя все обязанности, став обыкновенным гражданином, лишь бы никто не имел права мне указывать, где мне жить и что делать!
Ах, вот как. Наполеон почувствовал, что и в нём закипает гнев.
– Вы полагаете, что у простого гражданина нет никаких обязанностей? Что он вправе не исполнять свой долг перед императором? Так вы заблуждаетесь! Я слишком многое вам прощал, но и у меня есть обязанности перед моими подданными, перед солдатами, кровь которых пролилась напрасно по вашей вине!
– Из-за меня пролилась кровь? Из-за меня? Объяснитесь!
– Я не люблю припоминать прошлое: что сделано, то сделано, его уже не исправить, но вспомните Йену и Ауэрштедт! Даву пришлось сражаться одному, вы вообще не явились на сражение с вашим корпусом, чуть не порушив все мои планы; если бы вы были там, где вам было назначено, сражение вышло бы не таким кровавым!
