Сделав вид, будто изучает свое отражение в карманном зеркальце (каждая уважающая себя девушка прячет такое в потайном кармашке юбки), Евгения наблюдала за Тессой. Скованность сквозила в каждом ее жесте. Безусловно, она пережила серьезное потрясение, но княжны так себя на ведут. И как неловко Тесса поставила ноги на скамеечку, женщины ее круга не показывают пряжки туфель.
«Нужно снова поговорить с матушкой. — Евгения щелкнула зеркальцем и убрала его обратно в кармашек. — И не только с ней. Амьяс подскажет, как вывести огненную на чистую воду».
— Не стану вам мешать! — сладко, в противовес своим мыслям пропела она и поднялась с софы. — Вам хочется побыть наедине, лучше узнать друг друга. Да и у меня полно дел. Нужно составить список вещей для поездки в Иландрию. Будущей королеве нельзя допустить ни единого промаха!
Выйдя из гостиной, Евгения прошмыгнула в кабинет брата. Жалко мать, второй удар за сегодня! Сначала Евгения сообщила ей о сомнительной девице, которую привел брат, теперь «обрадует» помолвкой. Но чем раньше она узнает, тем лучше. Вдобавок мать гораздо образованнее ее, в курсе семейных связей половины аристократии подлунного мира, расскажет все про Гардарию.
***
Луиза опередила его. Коснувшись святящейся поверхности, Рудольф не сомневался, зеркало отразит рассерженное лицо матери. Однако раунд останется за ним. Он не волновался, напротив, собирался выступать обвинителем, а не обвиняемым.
— Собираетесь поздравить меня, матушка?
Закрепив крышку с зеркалом так, чтобы она не упала, Рудольф отошел к столу, за двумя письмами, которые намеревался показать.
— Поздравить?
Луиза издала булькающий звук, словно поперхнулась собственными словами.
— Ты сошел с ума, Рудольф!
Он с холодной усмешкой качнул головой:
— Не замечал.
Рудольф не спеша вернулся к секретеру, положил письма подле зеркала и пододвинул кресло. Нужное, удобное положение нашел не сразу, и все это время матери приходилось терпеливо ждать.
— Прекрасно выглядишь! Южный климат, определенно, пошел тебе на пользу.
Наконец он сел и принялся постукивать конвертами по сукну.
— Что за мерзкий звук? Прекрати немедленно!
Рудольф пожал плечами:
— Хорошо, перейдем прямо к делу. Это ты убила Рамона Иварсу?
Немигающий, острый как бритва взгляд впился в Луизу. На время потеряв дар речи, она опешила. Румянец на щеках сменился снежной белизной.
— Не знаю такого, — наконец глухо ответила Луиза. — Не заговаривай мне зубы! Твоя женитьба…
— Моя женитьба — дело решенное, — грубо оборвал ее сын. — Евгения напрасно старается, да и ты можешь забыть о невестах, которых тщательно отбирала. Подумай лучше о себе. Не потому ли ты так спешила уединилась в Зюдхофе, что жгла в камине долговые расписки с поддельными подписями?
— Какие расписки? Какие подписи? Ты пьян? — Глаза Луизы лихорадочно бегали, губы едва заметно подрагивали. — Ну, конечно, пьян, разве в трезвом уме ты мог выдумать такое!
— Не хочешь по-хорошему, тогда так.
Мрачный Рудольф развернул долговую расписку и показал матери.
— Тебе видно или приблизить?
Потрясенная Луиза молчала. Цветом кожи она сравнялась со спирами.
— Хотя бы не притворяешься, будто внезапно ослепла от солнца.
Рудольф швырнул расписку на пол и встал.
— Повторяю вопрос: Иварсу убили по твоему приказу? Сколько денег ты ему задолжала, как долго подделывала подписи отца? Не ты ли стала причиной его скоропалительного ухода?
