«Стойте! Что вы делаете?!» – возмутился Всадник, кидаясь на варваров.
Те на его слова почти не отреагировали, они продолжили свою грязную работу, и лишь один вандал из семерых оторвался от грабежа, бросил на Эергура оценивающий взгляд узких, бесцветных глаз и предостерегающе выставил руку.
– Не мешай, – беззвучно произнесли его губы.
Он склонил на бок безволосую вытянутую голову, словно удостоверяясь, что его предупреждение услышано, а затем отвернулся, чтобы продолжить разрушения.
Подобное пренебрежение могло возмутить и более смиренного, Всадник же просто озверел. Он свистнул, что было сил, а потом достал свой меч и кинулся на наглецов. Вот тут уже все они оторвались от грабежа и, неожиданно сменив цвет мраморно-белой кожи, превратились в кристаллы. Меч Эергура звонко ударился о каменные глыбы, наполнив всё хранилище оглушительным эхом.
«Твою мать! – выругался про себя Всадник, поняв, что имеет дело с действительно серьёзной проблемой. – Вольгер! – стал звать он. – Вольгер, тревога! Вторжение! Атака на хранилище! Вольге-е-е-ер!».
5. Глава 4 Дока
Кей явился незамедлительно, раскрутившись в тесном пространстве хранилища чёрным смерчем. Вслед за ним пришёл на свист хозяина и Цефар. Конь раздувал пар, окутывая пространство туманом, в котором терялся даже свет похищенных сфер. Обитатели Ётерхоля ощутили опасность, все ощерились, приняв боевую стойку, все были готовы напасть и напали бы, не окажись среди них самой Ёиль.
– Довольно! – пророкотал её голос громом, встряхнув саму основу хранилища.
Белый пар, а за ним и чёрный туман отступили. Лишь странного вида существа в белых туниках под стать белой пергаментной коже продолжали стоять как ни в чём не бывало, правда, они больше не пытались кристаллизоваться, лишь взирали на Ёиль с осуждением и только.
Доку такое их поведение оскорбило. Вольгер вообще с трудом сдерживался, его лихорадило и колотило как студень во время землетрясения, но и он не посмел ослушаться матери.
– Что происходит? – только и спросил он, взирая на Ёиль.
– Ты и сам знаешь, Вольгер, – наше время пришло.
Лицо Богини вдруг сделалось печальным, она склонила голову на бок, с мольбой посмотрела на сына и кивнула белым пришельцам, словно давая добро на их работу. Те кивнули в ответ и, не обращая внимания на семейные разборки, вернулись к своему делу.
– Не смейте… – прорычал Грут, двинувшись в сторону белых, но Ёиль остановила его.
– Нет, – произнесла она почти ласково, – не надо. Такова воля Праотца.
– Разорить твою сокровищницу?!
– Сохранить хотя бы что-то из накопленного.
– Значит, они списали нас со счетов, – опустил голову Вольгер. – Сам Прародитель списал нас?!
Ёиль ничего не ответила, но её глаза всё сделали сами. Эергур впервые видел в них отблеск влаги, он впервые видел, как дрожат её губы.
– Зачем забирать сферы?! – продолжал недоумевать Грут. – Зачем так топорно разорять Ётерхоль? Почему не доверить эту работу тебе?
– На это нет времени.
– У них нет и одного века на то, чтобы ты перенесла всё в свой новый чертог?
– Не будет никакого нового чертога. У меня не будет, – пояснила Ёиль и по её щеке скатилась одна блестящая капля.
Вольгер подставил руку и поймал её, сжав в кулак. Его бесформенная масса завибрировала и обрела вдруг плотность, но обратилась не в того толстяка, какого знал Роглуар, а в исполинского, статного мужчину, каким он представал в Гельвиадосе.
