Эергур больше не мог стоять просто так, он должен был выбрать сторону, точнее даже не выбрать, а сразиться за ту, к которой примкнул год назад.
– Прости, моя госпожа, – выдохнул он, вынимая из ножен свой меч, – но я тоже не хочу твой гибели.
С этими словами Всадник ринулся в черное месиво тел и с оглушительным треском въехал в одного из системщиков. Тело пришельца дзынькнуло под напором цефаровых копыт, но выстояло. Тогда Эергур обрушил на него ряд ударов мечом. Но и тогда проклятый грабитель не пострадал, лишь озверел и пошёл в наступление на Всадника.
С Цефара Эергур упал не сразу, лишь после третьего удара. Хотя если учесть что бился он не с кем-нибудь, а с волей их всеобщего папаши, то можно было считать его феноменально стойким. Вот только этого оказалось недостаточно. Бунт против Высших могли затевать лишь им подобные, а он сам, как и сын Ёиль были неполноценными. Кей – не вполне демиург, Дока – простой смертный, без особых свершений при жизни, который сумел стать Всадником лишь благодаря интригам недодемиурга.
Но они были вместе, они бились плечом к плечу за свои права, за возможность доказать значимость, за второй шанс, и помогали им изгои их мира, которым тоже нечего было терять кроме возможности вернуть утраченное. Они сражались отчаянно, потому что не хотели мириться, потому что были воинами по духу, потому что не умели отступать. И может, неспособность отойти в сторону и была пороком в кругах Богов, но ведь ни Вольгер, ни Дока не были таковыми.
– Бей их по голове, – кричал кей, – это слабое место системщиков. Повредишь черепушку, они падут.
Эергур старался не промахиваться, он метил в удлиненные бошки каменных тварей, вот только попадать становилось всё трудней – рука его ослабла, да ещё и десятки ран, которые посланники Праотца сумели нанести казалось бы не вполне живому телу, отнимали силы. Всадник выматывался, как и Вольгер. Оба они пропускали всё больше и больше ударов. Грут больше не разлетался в стороны десятком хищных птиц, он не походил на чёрный туман, он был просто тёмным сгустком дрожащей массы едва похожей на человека.
И вот Эергур пал на колени, увидев краем глаза, как вслед за ним падает и Вольгер. Трое уцелевших системщиков спеленали вымотанного кея и повалили наземь. Один из посланников схватил его за голову, другой за ноги, третий метнулся к Всаднику, чтобы задержать и обезвредить. Но когда Эергур понял, что хотя сделать системщики, то у него словно второе дыхание открылось, он оттолкнул летящего на него пришельца и кинулся к Вальгеру. Вот только добежать он не успел, Ётерхоль взорвал душераздирающий крик его владычицы.
– Не-е-е-ет! – кричала она, – Не-е-т! Пощадите его! Забирайте то, за чем пришли, но оставьте моего сына.
– Нет, – прорычал пришелец, – забирать тут нечего. Похоже, что вирус Гамунгадраса пожрал и саму тебя, Ёиль, а значит все твои «сокровища» и выеденного яйца не стоят, не то что жизни наших братьев, которые забрал твой сын!
– Вы оставите всё здесь и просто сотрёте нашу Пирамиду?! – не поверила собственным ушам Ёиль.
– Вы всего лишь один из маленьких миров в нашей большой Вселенной. Одним больше одним меньше… – начал посланник, но договорить не успел, потому что Ёиль изменилась в лице, когда поняла, что вся её жизнь и работа, которую она вела столько веков, все лишения и тяготы были напрасными, что зарвавшиеся пришельцы решили учинить самосуд, лишив Сата накопленных ею знаний.
