– Зачем?
– Нечего подслушивать! К обеду весь Орден знать будет, о чём мы говорили. Звонок малолетний! – брат погрозил вслед пацану кулаком.
Кира прыснула.
– И за что ты его так не любишь?
Брат неопределённо повёл плечом:
– Рассказывай.
И Кира второй раз за утро принялась пересказывать увиденное. Выслушав, брат нахмурился:
– Знаешь, давай-ка я тебе отвар сделаю. Не нравится мне это. Неизвестно, к чему приведёт. А так и спаться будет слаще. Снов, правда, никаких, зато отдохнёшь, – он улыбнулся, переводя разговор в иное русло: – Слыхал, к маскараду готовишься? Наверное, в предвкушении? Во дворце побываешь, там красиво.
– Ага, век бы мне того дворца не видеть, – ещё пуще нахмурилась охотница. Мрачное настроение не развеяла даже пробежка.
– Кира! Я тебя не узнаю, – брат, забежав вперёд, взялся за плечи. – Что-то случилось?
– Ненавижу этикет и танцы, лучше уж «История Ордена»!
– Допекли же тебя танцы, раз ты предпочитаешь общество старика тин Брофера, – Нааррон скорчил мину, в которой без труда читалось брюзгливое выражение лица наставника.
Кира прыснула, но тут же погасла.
– Я понял. Дело же не в этом? Что снова натворил Пасита? – выказал чудеса проницательности брат. – Кира, скажи слово, и я сделаю всё, чтобы его отослали обратно в Орешки!
– Нет, только не это! Пусть уж лучше бесчинствует здесь в Ордене, чем снова измывается над ни в чём не повинными людьми.
К счастью, такой ответ удовлетворил Нааррона, и он больше не заводил разговоров о тин Хорвейге.
Вечером Кира последней пришла в зал танцев, музыканты и наставник уже собрались и мирно беседовали. Охотница замерла у входа, невольно прислушавшись к разговору, и была удивлена – курсанты задавали Пасите вопросы по учёбе, причём по самым разным предметам. Тот обстоятельно отвечал, разъясняя и почти не подтрунивая. А если и острил, делал это мирно, без традиционного яда.
– И где же моя ученица, что-то она задерживается.
Пасита повернулся к выходу, явно не ожидая увидеть её. Кира, в свою очередь, заслушалась, как бывало во времена, когда тин Хорвейг обучал её наукам в Орешках, и едва не захлебнулась тоской, плескавшейся в глубине стальных глаз. Защитник мгновенно взял себя в руки, напустив привычный насмешливый вид.
– Опаздываешь, – приглашающим жестом он указал на центр зала.
Охотница молча прошла и приготовилась, опасаясь лишний раз смотреть на Защитника: «А ну как прознал про мои вчерашние похождения? С него станется!» – но тут же накатило равнодушие.
Грянула музыка, и она принялась бездумно проделывать заученные движения, витая мыслями далеко от этого места – там, где сартоги безжалостно убивали своих же сородичей, чтобы напоить кровью какое-то отродье.
– Кира! – похоже, уже не в первый раз позвал Защитник и, потянув за руку, не дал завершить движение. – Где ты витаешь? Ты как будто не в себе.
– Пожалуй, танцы – это не моё, – избегая взгляда тин Хорвейга, охотница уставилась через его плечо в темноту за окном. – Может, оставим эту затею?
– Слыхали? Ей танцы не даются! – обратился Пасита к курсантам, и те возмущённо загудели. – Может, станцуем лиардару? – голос Защитника стал глуше и проникновенней, разбудив воспоминания. Почувствовав как покрывается мурашками, Кира разозлилась:
– Танцуй её со своими девками!
Круто развернувшись, она вышла из зала под разочарованный гомон ребят и, выскочив на улицу, бегом припустила к Южной башне.
