– И что, говоришь, он в нашей глуши забыл?
– Путешественник.
– Откуда?
– Из Японии.
– Так она ж на островах. Как он на мотоцикле-то сюда попал?
– Самолетом перевез мотоцикл на Камчатку, а потому своим ходом сюда…
– Далеко забрался. А зачем?
– Изучает географию, культуру, природу там…
– Хе! – хмыкнул дознаватель райотдела полиции, которому поручено было расследовать дорожно-транспортное происшествие с мотоциклом японца, некстати встретившимся с пьяным водителем ЗИЛа – кстати, из того же колхоза, где работал Мисима-сан. – И чего тут изучать?
– Ну как… Поля, леса…
– Лесов тут давно нет, вырубили все подчистую. Реки обмелели, на полях даже в самые урожайные годы по три былинки вырастают… Странный народ эти… – Он хотел было сказать «европейцы» и заодно припомнить им гомосексуализм, но вдруг вспомнил, что Япония – не Европа, и, не найдя ничего лучше, ляпнул: – Нерусские.
– Он спрашивает, что будем делать?
– Протокол составлять, чего ж еще, – дознаватель нехотя потянулся за ручкой и бланком протокола.
– А дальше чего?
– А дальше ничего. Как говорится, не задерживаю. Получит под расписку свое транспортное средство, и может дальше изучать географию и биографию…
– Так оно же в непригодном состоянии!
– А я тут при чем? Я ему, что, автомастерская? Как, говоришь, фамилия?..
Заполнение протокола оказалось для Криса Сякамото таким долгим и нудным занятием, что по его окончании не привыкшему к такому бюрократизму японцу срочно потребовалось в туалет. По счастью, надежный способ скоротать время в виде книги знаменитого японского писателя Юкио Мисима был у него с собой. Оставшись наедине с великим японцем в нужнике, Крис погрузился в атмосферу Японии начала ХХ века, когда воины Императорской Армии Японии не понаслышке знали, что такое благородство и честь самурая, как с честью и достоинством нести свой долг и защищать свое Отечество…
Не может храбрый самурай смириться с тем, что его друзья – такие же храбрые воины – устроили мятеж в воинской части, в которой служат. Не разделяет он их взглядов, которые блещут своим консерватизмом как настоящий самурайский меч при отблесках солнечного света. И еще более огорчает его то, что он должен участвовать в подавлении этого мятежа, а, значит, убивать своих мятежных друзей, пусть даже и во славу великого императора Хирохито! Как тяжелы страдания и переживания, испытываемые героем! Как борется самурайский долг с пожеланием совершить ритуальное самоубийство!..
Увлекшись чтением, японец сам не заметил, как засунул. А проснулся он оттого, что дверь нужника сотрясалась под страшными ударами вызванного из области переводчика Кулакова.
– Сякамото-сан, надо поговорить с виновником аварии, – по-японски произнес переводчик, когда Крис открыл ему дверь. – Только скорее, прошу Вас.
В спешке выскочил Крис Сякамото из деревенского туалета, позабыв там книгу любимого писателя.
Дознаватель в кабинете председателя колхоза в эти минуты допрашивал едва протрезвившегося водителя большегрузного автомобиля, по вине которого случилось происшествие с мотоциклом японца.
– Ну и? Сколько выпил-то, спрашиваю?!
– Две поллитры.
– А с кем пил?
– С механизатором нашим, с Коляном Орловым.
– И куда ехали?
– За самогоном, – виновато, опустив глаза в пол, отвечал водитель.
– Настолько шары залил, что мотоцикла не увидал?
– Да он шибко ехал больно. И прямо нам навстречу. Мы объехать его решили, да вот вишь как получилось…
