— Держи! — невестка немедленно сунула мне в руки кусок обмотанной бинтом марли и ловко свернула пробку на чекушке. Потом плеснула на тампон водки и гаркнула: — Действуй!
— А что делать-то? — растерялась я.
— Осторожно стирай с лица кровь, к ранам не прикасайся. А вы не стойте столбами! — обернулась она к Борьке, папуле и деду. — Срочно тащите ножницы и зажигалку.
Послышался топот, такой дружный, что сомнений не было: за нехитрыми предметами с готовностью ринулись все трое.
Мы увлеченно возились с раненым. Под его голову уложили свернутую Борькину футболку, и Аллочка принялась осторожно раздвигать густые длинные волосы, пытаясь определить размер раны. Я стерла кровь со лба красавца. Лоб был цел, если не считать здоровенной занозы у виска.
— Ах, какие девушки! — кто-то восхищенно поцокал языком. — А что это вы, девушки, делаете с нашим другом Вовой?
Мы вздрогнули и обернулись. Позади неизвестно откуда появились двое парней. Кажется одного из них, того, что пониже, похожего на раскормленного скунса, я видела раньше. Да, точно, это он интенсивно перестраивал дом неподалеку от нас. А вот второго, светловолосого бородача с пиратской серьгой в ухе и нахальным взглядом голубеньких глазок, я видела впервые.
Тут до нас с Аллочкой разом дошло, в каком виде мы копошимся вокруг травмированного красавца-брюнета. На Аллочке надет пеньюар цвета маренго, привезенный Борькой из Эмиратов, а на мне… Ох, на мне любимая пижама с изображением огромного будильника с вытаращенными глазами. Ну и черт с ним, мы на своем участке — можем хоть в неглиже разгуливать, хоть вообще без оного! И вообще, сейчас по улицам и не в таком виде дефилируют.
— А что это вы, юноши, тут делаете, позвольте спросить? — огрызнулась Аллочка, машинально проверяя завязки на ночном наряде. — Вас сюда, кажется, не звали!
— Мы искали Вову, — глумливо ухмыльнулся бородатый, — вот и нашли в обществе таких очаровашек.
— А чё, Стасик, ничё у них тут групповушка намечается! — подхватил скунс. — Вставай, Вован, хватит прохлаждаться, у нас ещё куры не кормлены и эти… петухи не доены.
— Хватит, — отрезала я. — Если это ваш друг, то могли бы и поинтересоваться, как он себя чувствует. А заодно, и что с ним случилось.
— А чё это с ним случилось? — наигранно вскричал скунс. — Не иначе, девушки обидели! Ах, какие девушки суровые, нам со Стасиком страшно!
— Ладно, Жиря, с девушками в другой раз позаигрываешь, — спохватился бородатый. — А сейчас бери нашего Вовика и пошли домой.
— Куда «бери»? — удивилась Аллочка. — Он без сознания, сейчас скорая приедет. Ему в больницу нужно обязательно.
Скунс Жиря нервно оглянулся и зачем-то сунул руку в карман. А Стасик шагнул к нам, и глаза его злобно сощурились.
— Короче, метёлки, пшли вон! Не ваше это дело — скорая, больница… Парня мы забираем, и чтобы ни одна душа…
Я вскочила на ноги, собственным телом закрывая беспомощного красавца. В этот момент я поняла, что никакой он ни друг Стасику и Жире, а, скорее всего, их жертва. Сами, небось, его ночью избили, а теперь пришли следы заметать. Так что отдавать несчастного им в лапы было никак нельзя.
Я ещё успела заметить, как рука Аллочки потянулась к брошенному мной на одеяло мобильнику, и тут из-за угла дома появились, наконец, наши защитники. Первым торжественно нес здоровенные портняжные ножницы папуля, за ним шагал Борька с пригоршней разномастных зажигалок, а завершал колонну дед с секатором и маникюрным набором. Но это мы уже потом разобрались, что они приволокли. А в тот момент мы только заметили, как вытянулись физиономии непрошенных гостей — они явно прикидывали, стоит ли связываться с тремя мужчинами, вооруженными ножницами и секатором, и двумя девицами, хоть и слабыми, но наверняка жутко визгливыми. Да ещё я наклонилась за сломанными граблями.
