Дрожащей рукой подношу стакан к губам, разливая на себя часть воды.
Видать не от боли сдохну, так захлебнусь точно.
Чертов стакан выпадает из руки. Сука. А графин далеко.
Значит, надо подняться, Слава.
Давай. Не хрен лежать. На том свете отдохнешь.
Но… черт, сомнительный отдых.
Скидываю ноги с кровати, тело с трудом, но поддаётся замыслу встать и дотянуться до сраного графина. Кажется, я был близок к цели, но свалился на пол, как мешок говна. Огонь внутри меня разгорелся сильнее, словно я встряхнул погасающие угли и положил к ним еще дровишек. Легкие заполнились дымом, дышать становится тяжелее, и я ползу до графина как до источника спасения своей жизни.
Схватив стекляшку двумя трясущимися руками, я осушил графин в один присест и облокотился спиной о рядом стоящую тумбочку. И зрение, кажется, возвращается на свое место, потому что вижу влетевшего в комнату Влада.
Взгляд оборотня неоднозначно проскользнул по мне. Ну, конечно, когда еще будет возможность лицезреть побитого Альфу, сидящего на полу, и трепетно сжимающего пустой графин, как единственную надежду на спасение.
– С днем рождения, Славик, – усмехнулся он, и, откинув в сторону часть белого халата, присел на корточки рядом со мной.
– Влад, – с трудом смотрю на него. – Ты че несешь, какой еще день рождения?
– Ты вернулся с того света, друг. Который раз. Афган отдыхает.
– Ничего не помню. Почему так херово?
– Совсем ничего не помнишь? – машу головой и принимаю помощь от друга. Тот помогает мне подняться, и я усаживаюсь на кровать.
– Такой странный сон снился. Будто я нашел свою Истинную, и она меня убила, – усмехаюсь, но, похоже, зря, потому что боль возвращается и поражает в самое сердце. Сжимаю рукой… рану. Черт. Это еще откуда?
– Славик, я тебя разочарую, но это не сон. А нет, погоди, наверное, я должен тебя поздравить.
– Ты же врач, а не шут. Что со мной?
– Ты укусил свою Истинную.
Поднимаю на него затуманенный взгляд. Владислав серьезен, как никогда. Что вчера было?
Охота у Багровой реки. Андрюха – предатель. Его дочь и…Черт. Его…дочь?
– Где они?
– Вспомнил, да?
Встаю с крова, но меня складывает пополам все от той же боли. Я весь перевязанный. Резко начинает мутить, вдобавок тошнит, крушится голова, а внутри все горит, сверлит, колит. Блять, да что это за хрень?
– Так что со мной? – голос оседает, хриплю как старик на смертном одре. А что, если так? Влад пристраивается сбоку, подстраховывая, но я даю ему понять, что в состоянии идти сам, во всяком случае, до сортира.
Встаю напротив зеркала. Похож на последнего конченного наркошу, которого едва откачали от передоза. А мне хочется еще, не знаю чего, но чувствую, что хочется. До одури, до галлюцинаций.
Делаю глубокий вдох, включаю холодную воду и, набрав полные ладони, умываюсь. Тело перевязано бинтом, из-под которого торчит непонятная херня. Я бы сказал, что рана, да. Но похоже на заражение, распространяющееся по коже. По телу. По мозгу и явно по костям.
– Ты пометил Истинную.
Смотрю на отражение друга, который, встав в дверях, сложив руки на груди. И судя по выражению волчьей морды, тот не шутит.
Похоже, я должен радоваться и ссаться кипятком, что встретил Истинную и даже успел пометить ее, да что-то нихрена не радостно. Однако ко всему в придачу чертовски досадно и обидно. Но пока не понял почему.
Истинная. У меня есть Истинная. Пиздец, конечно, но разберемся.
