Но нельзя, нельзя терять лицо перед грозной охотницей. Ни в коем случае нельзя! Вдруг она заметит и подумает, что ей даром не нужна ни такая плакса, ни та, за кого она тут старается?! Плакса наверняка дружит с еще одной такой же плаксой, вот что подумает грозная госпожа охотница. Зачем они мне?
Так все испортить?! Боги, помогите сдержаться!
«А смогла бы я сама вот так. отказаться ради кого-то?» – потрясенно подумала Эссиль.
«Тогда? Да ни в жизнь! – ответила она сама себе. – Для этого нужно было быть не уличной шпаной, а кем-то другим. И если бы не Кенна, так бы я шпаной и осталась».
Эссиль смотрела на замершую в неподвижности, застывшую от судорожного старания не разреветься девчоночью спину и поражалась.
«Но ведь она такая же, как я. уличная. звереныш. И повадка самая настоящая. Так откуда в ней это? Как она сумела понять то, что до меня дошло гораздо позже?
И что мне теперь делать?
Брать обеих?
Как же не хочется! Особенно того рыжего демоненка, по странному недоразумению Богов родившегося девочкой!»
«Лучше б я вообще не затевала этого разговора», – мрачно подумала Эссиль, принимая единственно возможное решение.
Что ж, теперь остается донести его до этой малявки, соблюдая уличный этикет.
– Так, – сказала Эссиль. – Ты сказала. Слушай теперь меня. Ты – лучший разведчик из лучшей шайки города.
– Да, – горделиво откликнулась девчонка и повернулась.
На ее спокойном лице не было ни слезинки. Собственно, там и вообще не было никаких эмоций. Чувство собственного достоинства – и все.
Эссиль вновь припомнила себя прежнюю, ненароком попавшуюся в руки развлекающейся компании богатых молодых людей, которым прискучили бордельные радости и захотелось чего-то покруче, а тут, кстати, девка какая-то. Им очень скоро расхотелось делать все то, что они задумали, а захотелось просто убить наглую малявку. Потому что вопреки всем их стараниям, лицо Эссиль сохраняло то же самое выражение – спокойное, отстраненное достоинство. Если б они не были так пьяны, они б ее все-таки убили, наверное. А так – ей повезло сбежать. А потом. тою же самой ночью. богатый дом умылся кровью с пола и до потолка.
«Разведчики» за своих мстили страшно. В том доме не осталось никого живого. Ну, а та мелочь, что сероглазый охотник, которому они тогда продавали сведения, ненароком уронил в окошко этого дома склянку со снотворным заклинанием да постоял чуток в карауле, верно, и вовсе не стоила упоминания.
«Так неужели же я не уступила бы своего счастья кому-то из тех? – подумалось Эссиль. – Из тех, кто вышел тогда из этого дома по уши в чужой крови. Из тех, кто, грубовато похлопав меня по плечу, сказал, сплевывая себе на башмак: Эсь, они уже не дышат».
Эссиль стала ученицей не там и не тогда, но если бы пришлось, любому из своих тогдашних приятелей, хоть мальчишке, хоть девчонке, хоть человеку, хоть эльфу, – она уступила бы. Или нет? Теперь хочется верить, что да, но. Спасти жизнь, отомстить, заслонить в отчаянной схватке. даже просто жизнь отдать – всегда пожалуйста, а вот уступить свою мечту.
Эссиль тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания.
– Ты лучший разведчик, но я охотница, – продолжила она.
– Да, госпожа Крэй, – откликнулась девчонка.
– Для любого разведчика мое слово что-то значит, пока он разведчик.
– Да, госпожа Крэй.
– Так вот. Завтра вечером. если неотложные дела вас не доконают. я жду и тебя, и твою рыжую подружку. Кстати, как вас обеих зовут?
