– А номер надо освятить, – бормотала Ксения.
– Пошли, мама, тебе надо поспать.
– Я думала, в гостиницах существуют определённые правила. А здесь бардак! – прохрипела, появившаяся в дверях пани Вержвецкая.
– У нас ЧП, – тихо ответила Люська.
– Извольте объясниться!
– Всё в порядке, – повысила голос Ёлка, выведя мать в коридор. – Расходитесь уже, чего столпились.
– Эй! – пани Вержвецкая подняла трость и стукнула ей по стене. – Ксения, остановись!
Ксения повернула голову и растянула губы улыбке.
– Тётя Лида, и вы здесь, дорогуша. Давайте обнимемся.
Пани Вержвецкая скривилась. Её и без того малопривлекательное лицо превратилось в уродливую маску.
– Я тебе не дорогуша! – взвизгнула она. – С каждым разом ты опускаешься всё ниже. По наклонной идёшь, Ксения. Не думаешь о себе, подумай о дочери. Какой для неё позор – мать алкоголичка.
– Моя мама не алкоголичка, – спокойно ответила Ёлка, хотя я видел, это спокойствие даётся ей с большим трудом. Она вспотела, щёки вспыхнули, губы задрожали.
– Она хуже алкоголички. Когда пьёт мужчина, это отвратительно, а когда пьет женщина – это мерзко!
– Они сами разберутся, – встряла Люська.
Пани Вержвецкая стукнула тростью об пол.
– Ты ещё будешь вмешиваться!
– Не ругайся, тётя, – миролюбиво проговорила Ксения и, не удержавшись на ногах, упала.
– Мерзость! – прошипела старуха, развернулась и прошла к себе в номер. – Мерзость! – орала она уже за закрытой дверью.
– Невменяемая бабка, – Люська покрутила пальцем у виска, и мы помогли Ёлке поднять разревевшуюся Ксению.
– Меня никто не любит, – завывала она. – За что она меня так… Я не пьяная, ты же знаешь, я приболела.
– Мама, я не хочу ничего слышать. Люсь, возьми её под руку. Глеб, закрой, пожалуйста, номер. Спасибо вам.
– Не благодари, всё в порядке.
Немного погодя мы с Люськой сидели в моем номере, обсуждая произошедшее.
– Мне жаль Ксению.
– А мне жаль Ёлку. С такой матерью она постоянно на нервах.
– Глеб, ты говоришь, как эта старая кошёлка.
– Ничего подобного. Кстати о кошёлке, видела, вся бриллиантами увешана.
– Маразм крепчает. Она и спит в них.
– А что думаешь о привидении?
Люська засмеялась.
– Накачалась Ксения изрядно, задремала, сон приснился. Банально. Даже обидно как-то.
Разошлись мы в половине шестого утра. За окном продолжал свирепствовать снегопад, завывала метель. У меня возникло ощущение, что эта ночь никогда не кончится.
Глава третья
Тайна колокольного звона
Ближе к полудню прибыли последние гости: нудный троюродный племянник Всеволода Всеволодовича Илья Васильевич, и Феликс. Шестидесятилетний Илья Васильевич работал в какой-то скучной конторе, целыми днями просиживал в маленькой коморке за узким столиком, копошась в бумагах. У него не было ни жены, ни детей, свою холостяцкую квартиру в Подмосковном Чехове он делил с волнистым попугаем и десятком аквариумных рыбок, за которыми на время отъезда согласилась приглядеть соседка.
Что касается тридцатилетнего Феликса, мне трудно сказать, в каком родстве он состоит с дедом Всеволодом. Скорее всего, седьмая вода на киселе. Даже точно не знаю, где Феликс живёт. Сам он называется разные города: то Москва, то Питер, то Тверь. Странный кадр. На контакт с роднёй не идёт, в большинстве случаев предпочитает отшучиваться, никогда не смотрит в глаза собеседнику, категорически избегая разговоров о своём прошлом.
Понятия не имею, зачем старик приглашает Феликса на свои праздники.
