И вот чего с ним делать-то?
А с другой стороны… речи крамольные вел? В заговоре почти сознался? Вот пускай его и допрашивают. Правда… Лизавета прикинула, что до дворца она этого героя не дотащит, а бросать его тут – еще очнется, сбежит… разве что… поясок у платья имелся, а узлы вязать она в детстве научилась изрядные.
Так что, долежит.
Архивы при дворце имелись и преобширнейшие: и Морской, и Военный, и даже Дворянский, занимавший без малого отдельное здание. Хранились там не только родовые книги, копии грамот жаловальных да карт земельных, благодаря коим многие споры разрешались малою кровью, но и личные письма, и дневники, и многое иное, не всегда пригодного для оглашения свойства.
Имелся, впрочем, и еще один архив, расположившийся в подземельях, благо, было там сухо и прохладно, аккурат то, что бумагам для сохранности и надобно. Укрытый от глаз досужих, защищенный завесой хитрых проклятий, был он доступен лишь тем, в ком текла известная кровь. А уж хранил не только бумаги. Впрочем, ныне Лешека меньше всего интересовали, что регалии царские – венец Мономахов поблескивал рубинами, манил, - что артефакты древние.
Бумаги.
Книги родовые, казавшиеся на первый взгляд копией тех, иных, хранившихся в открытом архиве. Да только…
Пожелтевшие листы были хрупки, невзирая на пропитавшую их магию.
Имена.
И вновь имена…
…девица из рода… сочеталась браком с… третьего дня арсепня месяца… Господь благословил… первое дитя… четвертое в роду, ибо у отца имелось трое бастардов мужского роду, прижитых с сенными девками и одной актрисой.
Книга была полна и, пожалуй, хранила изрядное количество чужих тайн.
Взять хотя бы род Вяземских, прервавшийся во время смуты. Основная ветвь сгинула в революционных пожарах, но если вспомнить, что у Михаила Вяземского трое братьев имелось.
…двое стали смутьянами и конец свой нашли на поле брани, а вот младшенький пошел в маги и ныне себе поживал весьма неплохо, выбившись в профессора. Надо будет предложить ему титул, авось не откажется. Лешеку понадобятся верные люди.
…или вот Ястрежемские, сановитые, но малочисленные. Ныне от рода осталась престарелая тетушка, предпочитавшая время проводить в молитвах, нежели при дворе. Правда, сказывали, что сие происходило не от богомольности, а исключительно в силу на редкость неуживчивого характера. Компаньонки и те от старухи сбегали. Обрадуется ли она, узнав, что у братца ее была связь с одной особой не самых великих чинов, и что особа та родила двоих детей, которые…
…не обрадуется.
Но и роду исчезнуть не позволит.
Ах, многое хранилось на желтых страницах. И теперь Лешек переворачивал их, прислушиваясь к отклику. Книга сама писала историю древних родов, связанных с нею узами крови, и узы эти было не разорвать, не ослабить даже. Магия, темная, не самого доброго свойства, еще работала.
Впрочем, к книге давно не обращались, не поили кровью, а потому спала она, и Лешека мутило от мысли, чего будет стоить пробуждение.
Оставить бы, как оно есть.
Уйти.
И самим искать… это ведь просто… надобно внимательней быть. Войска начеку, маги упреждены. Бунту не позволят случится, и если так, то рано или поздно, но отыщут они смутьяна.
Рано.
…или поздно.
Книга шелестела мертвыми страницами, и все-то до одной были заполнены. Она словно красовалась, чуя близость того, кто мог призвать ее к ответу. Ну же, цесаревич, неужто не осмелишься? Ведь пришел же, а значит, есть вопросы. И ответы найдутся, они хранятся тут, протянулись, застряли в сети крови, попробуй-ка, вытащи.
