Лотер недовольно вздохнул. Поднявшись хрустнул шеей так, что сидящая радом гоблинша подпрыгнула и выронила кружку из рук. Та с грохотом упала, а на деревянном помосте растеклась небольшая лужа.
Гнур раздраженно покосился на нее, мол, что ты за гоблинша, если от каждого шороха вздрагиваешь, а зеленомордая девица быстро подобрала кружку и спрыгнув с помоста, затерялась среди танцующих.
– У Брестиды, вроде, кони только, – сказал ворг.
Гнур развел руками.
– Ничем не могу помочь, – сообщил он. – Может, твоему человеку конячье молоко подойдет? В жарких странах, говорят, пьют молоко двугорбых лошадей. И вообще, ты чего за людей просишь? Человеком стать решил?
Лотер посмотрел на гоблина, словно тот вылил ему на ноги ведро помоев.
– Я тебя разве обижал? – спросил он. – Пришел, нормально спросил. Нет, так нет. Зачем обзываться сразу?
– Какой обидчивый, – буркнул Гнур.
– Задумчивый, – поправил его ворг. – И не ел давно.
С этими словами полузверь развернулся и двинулся сквозь толпу танцующих гоблинш в сторону востока, уворачиваясь от острых, как крашары, бивней.
Голодный и недовольный разговором с Гнуром, разладом в стае и озадаченный словами Керкегора о преемниках, Лотер дошел до гномьей таверны.
Протиснувшись между стульев, едва не цепляясь макушкой за потолок, он опустился за стол в углу. Когда мимо пробегала гоблинша в белом переднике, ворг помахал.
– Квас и гуся, – попросил он.
– А пирог с малиной? – спросила гоблинша.
Лотер покачал головой.
– Сегодня без пирога, – сообщил он.
Зеленомордая ускакала, а ворг стал наблюдать за таверной.
К вечеру в "Лихом молоте" собралось столько народу, что стало трудно дышать. Из шахты Тарната повылезали гномы и орут, как прокаженные. Гремят кружки, отовсюду гогот и бранные шуточки.
Кроме гномов, за двумя столами северные гоблины, те хоть и не любят рубак, но в таверну захаживают. За барной стойкой три человека, сразу видно, воины. Доспехи скромные, но сделаны добротно, такие носят лишь те, кто пользуется ими в бою, а не на праздники надевает. За плечами мечи, у одного на поясе кинжал, лица суровые, обветренные в долгих странствиях. Этих Теонард принял сразу, сообщив, что прибыли из его земель, и передал на попечение Страгу. Драки и убийства запретил, пригрозив моментальной расправой всем, кто хоть боком будет причастен. Народ поворчал, но смирился, хотя оружие все равно носят при себе.
За ближним столом с бесстрастным лицом сидит эльф с кружкой ледяного молока. Волосы непривычно короткие, темные. Лотер потянул воздух, но в таком обилии запахов даже его дед ничего не разобрал бы. После того, как солнечные эльфы признали Каонэль своим Хранителем, в Цитадель приехало два эльфа-странника. Серая едва чувств не лишилась, когда к ее Дереву привели двух закованных в кожаные доспехи остроухих. Спустя час уговоров согласилась поселить у себя на нижнем ярусе в одних покоях. Измотанные дорогами странники были счастливы, рассказали, что Сильвирел, величественный город лесных эльфов восстановлен, а его правитель призывает всех вернуться.
Когда эльф заметил, что его разглядывают, коротко кивнул и поднял кружку с таким лицом, мол, обстоятельства вынуждают, а сам бы я ни в жизни не стал с тобой здороваться.
Лотер поднял кружку с квасом в ответ.
– А что, – спросил он, перекрикивая шум таверны, – в Дереве Каонэль не кормят?
Эльф покривился.
– Кормят, – ответил он, – и получше, чем в этом злачном месте.
