– Эй… ты… кто?... – во тьме послышался женский голос.
На лице ребёнка воссияла улыбка. Он шагнул в сторону голоса, освещая себе путь.
– Элизабет!!! Это я… Бор…
В углу бункера стояла кровать с матрасом, на котором множество желтых пятен, а в некоторых местах он порван и торчат перья. Из-под кровати тянулись белые человеческие волосы. Они усеяли угол комнаты, словно лианы винограда. Из тьмы под кроватью виднелись алые глаза, что прожигали душу Бора.
– Привет… – сглотнул Бор.
Он никогда её не видел. Никогда не говорил в живую. Увидеть подобное место… Бор был очень разочарован тем, в каких условиях содержат Элизабет. Он думал увидеть простую комнату, где таиться красавица девушка. В письмах она не говорила, что таиться внутри её комнаты. Они лишь интересовалась, что за приделами её темницы, и почему семья «Алых» так к ней относится. В этой комнате не то, что окна нет, её лишили даже света, сковав в вечном мраке.
Добравшись до кровати, Бор сел на колени и опустил голову, взглянув на того, кто прячется под матрасом.
«О Боги…» – онемел мальчик. Его конечности словно срослись с металлическим полом. На него смотрела седая девушка лет двадцати. Её лицо всё в порезах. Глаза такие пустые, что в них можно увидеть отражение отчаянья. Её тело сухое и видно выступающие рёбра, что словно сейчас прорежут её кожу. Конечности сухие, и больше выглядят как тростинки. Теперь понятно, почему у неё был такой корявый почерк. Что бы написать слова, ей приходилось делать титанические усилия. Так же, на ней не было одежды.
– Я… пришёл… – нижняя челюсть мальчика задрожала. В голове тут же возникли вопросы: куда он пойдёт с ней? Она вообще может ходить?
Мысли начали пожирать Бора, а алые стеклянные глаза Элизабет не отрывали от него взгляда. Сухие потрескавшиеся губы дрогнули, и послышался хриплый голос:
– Ты… Бор… ты… заберёшь меня?... заберёшь?...
– Д–да… – кивнул мальчик, так и не поняв, что делать дальше, – З–з–заберу… ты можешь вылезти?
– Да… могу… забери… меня… пожалуйста…
Детская психика начала медленно, но верно, трещать по швам. Бор широко раскрыл глаза, встав с колен на ноги, и замерев от увиденного. Его дыхание участилось, а лицо покрылось холодным потом.
Из-под кровати вылез… не человек. Она была похожа на монстра, о которых Бору рассказывал отец. На спине огромный горб, пальцы царапают металл пола, ногти все содраны и кровоточат. Но, даже не это так удивило мальчишку, а её ноги…
Элизабет не может стоять на ногах… всё, что она может, только ползать. Ей сломали ноги, и в открытые участки старых, уже давно заживших, переломов засунули часть кандалов с антитетическими свойствами, что бы плоть и металл срослись в одно целое, и что бы она не могла ходить.
– Вылезла… я вылезла… Бор… спаси… помоги мне… прошу… спаси меня…
Из глаз маленького мальчика потекли слёзы. Бор сжал зубами нижнею губы, содрогаясь от ужаса зверства над девушкой, которое сотворил его отец. Он понимал, что бежать с Элизабет не получится.
– Я… я… – он не понимал, что ему делать. Она смотрит на него с такой надеждой, что у Бора сжалось сердце. Он не может ей сказать, что побег невозможен… что он не может выполнить обещания.
Не отрывая глаз от девушки, Бор пошел вперёд спиной, а следом развернулся, и побежал к выходу, освещая себе дорогу огненной рукой.
– Нет… ты… обещал! Бор! Обещал! Лжец!... Ты солгал!
Слезы не переставали выступать из глаз мальчишки. Всё внутри Бора сжалось. От ужаса, холодило душу. Но больше… он винил себя самого. Голос Элизабет, что он слышал позади, и заставлял идти его слезы. Он не выполнил своего обещания, и фактически, обманул её… Убил в ней то, что никогда не должно было в ней зародиться – надежда.
