– Это что, по-голландски?
– Вряд ли, разве что Иисус на Тайной вечере болтал с апостолами по-голландски. Вы слыхали про Библию, мистер Сен-Мишель?
– Да.
– «Tu es Petrus» по-латыни означает «Ты – Петр» или «Ты – камень». Не припоминаете? «И на сем камне Я создам Церковь Мою». Хотя, конечно, это было сказано не по-латыни. Так что мы зовем губернатора «старина Петрус». Так звали бы его друзья, если бы они у него были. Стёйвесант на самом деле неплохой человек. Даже в каких-то отношениях хороший. Но по характеру он годится скорее в генералиссимусы, чем в губернаторы. А в таком положении много друзей не заведешь.
Паромщик высадил их на пристани, отказавшись взять плату с Ханкса.
От пристани они поехали на рынок. Оттуда Ханкс привел Балти к ухоженному, явно богатому дому, где на дверях стоял вооруженный стражник. Он приветствовал Ханкса, как старого друга. Стоило путникам войти в дом, как Ханкса бросился обнимать мужчина, чей веселый, игривый взгляд и до комичности крупный нос не гармонировали с мрачным пуританским одеянием. То был Джон Уинтроп-младший, губернатор Коннектикутской колонии.
Балти стоял смущенный, ожидая, когда его представят, а радостная встреча друзей все длилась. Наконец Уинтроп заметил Балти:
– А это еще кто такой?
Балти приосанился, готовясь объявить о своей персоне и важном поручении от Его Величества короля Карла.
– Его нужно представить. А мне нужно выпить, – сказал Ханкс.
Уинтроп засмеялся:
– Это меня не удивляет! Идем!
– И еще мистера Сен-Мишеля надо хорошенько отмыть, – добавил Ханкс. – Несчастный случай в результате встречи с кугуаром.
Балти побагровел. Уинтроп сочувственно закивал:
– Поистине устрашающие твари эти кугуары, особенно для новоприбывших. Не беспокойтесь, мы вас отмоем. Марта! Присцилла!
Унижение Балти дошло до предела, когда он понял, что захвачен в плен двумя плотными женщинами в фартуках. Женщины тащили его, как суровые няньки ребенка, стягивая с него шляпу, перчатки и прочие предметы одежды. Дверь за ним захлопнулась. Он узрел нечто дивное: чистую, мягкую постель. О, как она манила!
Строгий женский голос из-за двери приказал ему раздеться и сдать последние детали туалета. Вскоре он услышал, как плещется вода, наливаемая в лохань.
Он отмокал в роскошно горячей мыльной воде. Затем по команде надсмотрщиц вернулся в спальню, где на столике у кровати ожидали бутылка рома и стакан. На постели была аккуратно разложена чистая ночная рубаха. Балти наполнил стакан до краев, осушил, рухнул в постель и провалился в сон, глубокий, как Атлантический океан.
Проснулся он в темноте. Его одежда, выстиранная и высушенная у огня, была разложена на стуле. Все дыры и прорехи аккуратно зачинены. Гостеприимство высшего класса. Какой разительный контраст с позорной неприветливостью бостонского губернатора!
Балти оделся и рискнул выйти из спальни. Дом был пропитан приятными запахами еды. Прожив несколько дней на вяленом мясе и сушеных фруктах, Балти алкал настоящей пищи.
Его нашла одна из надсмотрщиц и пригнала в гостиную. Уинтроп и Ханкс так увлеклись беседой, что не заметили появления Балти. Он стоял и слушал. До него доносились имена. Пелл. Андерхилл. Николс.
Уинтроп заметил его и ухмыльнулся:
– Ecce homo![24]
Он хлопнул Балти по плечу и подтолкнул, приглашая сесть у камина.
– Добро пожаловать, мистер Балтазар. Присоединяйтесь к нам. Полковник Ханкс мне все рассказал о вас.
