– Ладно. Если ты назовёшь мне имена этих драконов.
Ответил скелет явно неохотно:
– Как пожелаешь…
– И кто и почему сковал их здесь?
– Этого я не могу сказать.
Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Идущий вскинул голову и заметил:
– Похоже, мы зашли в тупик, Котильон. Каково твоё решение?
– Ладно. Возьму, что могу.
Идущий по Граням повернулся к драконам:
– Это чистокровные. Элейнты. Ампелас, Кальсе и Элот. Преступление их… честолюбие. Преступление вполне распространённое. – Мертвец вновь обернулся к Котильону. – Быть может, даже заразное.
В ответ на этот прозрачный намёк Котильон лишь пожал плечами. Подошёл ближе к скованным зверям.
– Думаю, вы меня слышите, – тихо произнёс он. – Приближается война. Осталось всего несколько лет. И она втянет в себя практически всех Взошедших из всех Владений. Мне нужно знать, на чьей стороне будете биться вы, если вас освободить.
Полдюжины ударов сердца царила тишина, затем хриплый голос прозвучал в сознании Котильона:
– Ты пришёл сюда, Узурпатор, чтобы найти союзников.
Другой голос – явно женский – перебил его:
– Скованные данью благодарности за освобождение. Будь я на твоём месте, не стала бы рассчитывать на верность или преданность.
– Согласен, – кивнул Котильон, – это проблема. Предположим, вы потребуете, чтобы я освободил вас прежде, чем мы заключим договор.
– Это честно, – произнёс первый голос.
– Увы, я не слишком заинтересован в честности.
– Боишься, что мы пожрём тебя?
– Ради краткости, – пояснил Котильон, – а ваш род, как я понимаю, весьма ценит краткость.
Затем заговорил третий дракон – глубоким, тяжёлым голосом:
– Раннее освобождение и вправду избавило бы нас от необходимости договариваться. К тому же мы голодны.
– Что привело вас в этот мир? – спросил Котильон.
Ответа не последовало. Покровитель убийц вздохнул:
– Моё желание освободить вас может стать сильнее – при условии, конечно, что я смогу это сделать – если я сочту, что вас сковали здесь несправедливо.
Драконица спросила:
– И ты воображаешь, что сможешь рассудить?
– Сейчас не лучший момент, чтобы проявлять вздорный нрав, – раздражённо ответил бог. – Тот, кто последним принимал такое решение, явно рассудил не в вашу пользу да ещё и сумел воплотить приговор в жизнь. Я подумал, что века в цепях могли подтолкнуть вас к тому, чтобы переосмыслить свои побуждения. Но, похоже, сожалеете вы лишь о том, что оказались слабее того, кто последним решил судить вас.
– Да, – ответила она. – Об этом мы сожалеем. Но не только об этом.
– Хорошо. Поведайте мне об остальном.
– Мы сожалеем, что тисте анди, которые вторглись в этот мир, были столь тщательны в разрушении, – проговорил третий дракон, – и столь уверены в том, что престол должен оставаться пустым.
Котильон медленно и глубоко вздохнул. Покосился через плечо на Идущего по Граням, но скелет молчал.
– И что же, – спросил Котильон у драконов, – так ожесточило их?
– Отмщение, разумеется. И Аномандарис.
– Ага, кажется, теперь я могу понять, кто пленил здесь вас троих.
– Он нас почти убил, – сказала драконица. – Чрезмерная реакция с его стороны. В конце концов, лучше элейнты на Престоле Тени, чем очередной тисте эдур или, хуже того, узурпаторы.
– А элейнты, выходит, не узурпаторы?
– Твоё буквоедство нас не трогает.
– Это произошло до или после Раскола Владений Тени?
– Бессмысленное разделение. Раскол продолжается и доныне, а что до сил, сговорившихся, чтобы подстроить его, то их много и суть их различна. Как стая энкар'алов, что бросается на раненую дриптхару. Уязвимое всегда привлекает… тех, кто им питается.
