Про тогдашние трактиры можно было сказать, что они «красны не углами, а пирогами». У Гурина были интересные серебряные, иные позолоченные, жбаны и чаны, в которых подавался квас и бывшее когда-то в ходу «лампопо» (коктейль из клюквенного морса. – Авт.). Трактиры славились, и не без основания, чисто русскими блюдами: таких поросят, отбивных телячьих котлет, суточных щей с кашей, рассольника, ухи, селянки, осетрины, расстегаев, подовых пирогов, пожарских котлет, блинов и гурьевской каши нельзя было нигде получить, кроме Москвы. Любители-гастрономы выписывали в Петербург московских поросят и замороженные расстегаи. Трактирные порции отличались еще размерами; они были рассчитаны на людей с двойным или даже тройным желудком, и с полпорцией нелегко было справиться.
…Дам никогда не бывало в общей зале, и рядом с элегантной молодежью сидели совсем просто одетые и скромные люди, а очень много лиц торгового сословия в кафтанах пребывали в трактирах, предаваясь исключительно чаепитию; кое-когда, но все реже и реже, появлялись люди старинного фасона, требовавшие и торжественно курившие трубки с длинными чубуками, причем в отверстие чубука вставлялся свежий мундштук из гусиного пера, а трубка приносилась половым уже раскуренная.
В общей зале было довольно чинно, чему содействовал служительский персонал – половые. Это были старые и молодые люди, но решительно все степенного вида, покойные, учтивые и в своем роде очень элегантные; чистота их одеяний – белых рубашек, была образцовая. И вот они умели предупреждать и быстро прекращать скандалы, к которым тогдашняя публика была достаточно расположена, что и доказывала, нередко безобразничая в трактирах второго сорта, а особенно в загородных ресторанах. Трактиры, кроме случайной, имели, конечно, и свою постоянную публику, и частые посетители величались половыми по имени и отчеству и состояли с ними в дружбе».
Но не всегда половые были почтительны по отношению к посетителям. Был у Гурина половой по фамилии Иван Селедкин, умело пользовавшийся этим. Когда какой-нибудь новый гость заказывал селедку, он разыгрывал сцену: «Я тебе дам селедку! А по морде хочешь?» Бывалые люди знали, что таким образом Селедкин пытается заработать на чай, ломая из себя обиженного. Как правило, этим дело и заканчивалось.
«Раза четыре на дню, – продолжает Давыдов, – вдоль всех рядов столиков общей залы проходил собственник трактира Гурин, любезно кланяясь своим «гостям»; это был очень благообразный, совершенно седой, строгого облика старик с небольшой бородой, с пробором посредине головы, остриженной в скобку; одет он был в старинного фасона русский кафтан. Каких-либо распорядителей не полагалось, и возникавшие иногда по поводу подаваемого счета недоразумения разрешались находившимся за буфетным прилавком, где за конторкой писались и счета, приказчиком.
Подходить к буфету не было принято, и посетителям водка с закуской – «казенной», как ее звали, а именно кусок вареной ветчины и соленый огурец, подавалась к занятому столику. Вина были хорошие, лучших московских погребов, а шампанское тогда шло главным образом «Редерер Силлери». Сухих сортов еще не водилось. «Лампопо» пили только особые любители или когда компания до того разойдется, что, перепробовав все вина, решительно уж не знает, что бы еще спросить. Питье это было довольно отвратительно на вкус…
