У меня сохранился ее Петербургский адрес и однажды, испытывая приступ душевного помутнения, я отправился к домику персикового цвета на Кирочной. Когда мы встречались, Катя жила здесь с отцом в двух комнатах коммунальной квартиры. Вероятно, они давно съехали, но от отчаянья мне не оставалось ничего другого, как довериться удаче.
В небритом отёкшем лице, появившемся в дверях, я не сразу признал Эдуарда Александровича, отца Кати. Он сильно постарел и, очевидно, много пил. Влажные от алкогольных возлияний глаза настороженно разглядывали меня.
– А, это ты. Зачем пришёл? – прохрипел Эдуард Александрович.
– Хочу Катю увидеть. Она дома?
– Катрин давно здесь не живет. Уехала. Думал, будет ждать тебя тут до старости?
– Куда ехала?
– Она замуж выскочила за пианиста. Уехала с ним в Англию.
– И давно? – растерянно спросил я, будто бы теперь это имело какое-то значение.
– Послушай, тебе раньше приходить надо было. Она ведь на таблетках сидела много лет и по больницам лежала. Любила тебя, как кошка и все ждала. А сейчас чего…
И он закашлялся, обдавая меня зловонием перегара. Я смотрел на него и думал, как же легко пьянству стереть с лица человека интеллигентность, превратить физически крепкого мужчину в трясущегося старика.
– Ты извини, – сказал он, когда, наконец, прокашлялся, – меня там гости ждут, надо идти.
Эдуард Александрович тихонько, как если бы не хотел разбудить кого-то, закрыл за собой дверь.
Больше я не решался заходить к нему. Отец Кати выглядел настолько жалко, что на него нельзя было смотреть без душевного содрогания.
Я подъезжал к Москве. Впереди, подернутые лёгкой морозной дымкой, перемигивались солнечными бликами стекляшки-небоскрёбы. Буквально на днях пришло письмо. Катя писала на мой единственный адрес, который, оказывается, не забыла. Она отправила послание, надеясь на волю случая, потому что не знала, живу ли я до сих пор по нему. Точно так же, несколько лет назад, я наудачу пришёл к ее дому на Кирочной. Какая удивительная общность мысли! В письме Катя сообщала, что возвращается из Англии в Москву такого-то числа. Здесь она ляжет в клинику неврозов, чтобы справиться с тяжелой депрессией. Раньше девушка проходила терапию в Англии, но после того, как чуть не покончила с собой, муж подал бумаги на развод. Чтобы оставаться в Англии дальше, не было ни сил, ни денег.
«Я остановлюсь у подруги по адресу… Если ты получишь это послание и захочешь вдруг увидеть меня, знай, я буду ждать тебя», – говорилось в письме.
Сливаясь с шумным потоком столичных автострад, я подумал, что если Катин недуг действительно такой тяжелый, то нужно сделать все, чтобы ей помочь. Принимая помощь, она, сама того не подозревая, поможет мне. Предугадать как будут развиваться события после встречи – невозможно, но, не смотря на чёрную зудящую пустоту внутри, верилось в самый хороший сценарий. Ведь не могло же все это происходить со мной просто так, беспричинно? Москва – негостеприимный, жестокий город. Нам придётся пожить в ней какое-то время. Но если мы будем друг у друга, то обязательно справимся с любыми трудностями, а позднее, как только болезнь отступит, вернёмся домой.
