– Ты же знаешь, это всегда ненадолго, – говорит Агата. – А я мечтаю об этом. Быть с кем-то вместе достаточно долго, чтобы завязались настоящие отношения. Узнать близкого человека настолько, чтобы доверить ему свою жизнь. Предугадывать его реакции. Не ждать неприятных сюрпризов. Понимать друг друга с полувзгляда. Иметь общие воспоминания. И чтобы меня любили такую, как есть, а не какой прикидываюсь. Беда в том, что мне становится невыносимо, как только внутри начинает что-то такое мурлыкать. Я мечтаю о том, чего не переношу.
Гроздья облаков плывут над горами. Я кладу руку сестре на плечо.
– Ты найдешь кого-нибудь, кто полюбит тебя такой, какая ты есть, Агата. А Матье просто придурок. Никто не должен бросать тебя из-за этого.
Она некоторое время молчит, потом, не глядя на меня, отвечает:
– Но ведь ты это сделала.
Тогда
Апрель, 1994
Эмма – 14 лет
Мне сегодня исполнилось четырнадцать лет. Агате вчера исполнилось девять. Поначалу мне было не в кайф, что она родилась накануне моего дня рождения, но теперь мне это нравится, потому что мы обе имеем право на вечер в ресторане с мамой.
Мы редко бываем втроем. Мама много работает, по пятницам вечером встречается с подругами, а я сижу с Агатой, мы едим хлопья и смотрим сериалы «Секретные материалы» и «Байки из склепа». Они страшные, и мы потом вздрагиваем, когда хлопает дверь подъезда, и смеемся. Мы не рассказываем об этом маме, иначе она запретит нам такое смотреть из-за Агатиных панических атак.
Каждый год мы ходим в один и тот же ресторан. Мне разрешается накрасить ресницы по такому случаю.
Мама подарила мне футболку с надписью Nirvana, я рада, но в то же время мне грустно, ведь Курт Кобейн на прошлой неделе умер. Агата получила диск с подборкой танцевальной музыки и визжала от радости, там есть группы East 17 и Corona, я знаю, что она достанет нас ими, она и так уже слушает Ace of Base нон-стоп…
Из года в год мама рассказывает, как мы родились. Мы смеемся, когда она говорит, что я надулась, увидев Агату. Сразу после этого ее поместили в кувез из-за легких, что меня, по словам мамы, обрадовало. Я этого не помню, но сейчас я точно другого мнения. Агата хорошая сестра и к тому же единственная, с кем я могу поговорить о папе.
Я заказываю рубленый стейк и жареную картошку, которую мы редко едим, но мама заставляет меня взять зеленую фасоль. За соседний столик усаживаются двое, это Тома и его отец. Он меня видит, но игнорирует. У нас это продолжалось неделю. Он меня бросил, потому что у меня поддельные «мартенсы», мама не может купить мне настоящие. Сразу после меня он замутил с этой дурой Жюли, у которой есть скутер и сумка фирмы Chevignon.
На десерт мама делает нам тот же сюрприз, что и каждый год. Приносят торт со свечками, все официанты поют «С днем рождения тебя!», и мама тоже. Мне хочется провалиться сквозь землю. Тома смотрит на меня, и я вижу, что он надо мной смеется. Мне так стыдно.
Мама дуется всю обратную дорогу. Она говорит, что я неблагодарная, могла бы улыбнуться, сказать спасибо. Я пытаюсь извиниться, но она ничего не хочет слышать. Вернувшись домой, она хлопает дверью. Агата вступается за меня, говорит, что я стеснялась Тома, но мама взрывается, кричит, колотит в стену, мы замираем, но этого недостаточно, слишком уж она зла. Я знаю, что нас ждет, понимаю это, как только она вынимает ремень из своих джинсов. Она наматывает его на руку и направляется к Агате. И впервые я не даю ей ударить. Я хватаю сестру за руку, тащу в свою комнату и запираюсь на ключ. Мама стучит в дверь. Мы сидим на кровати, сестра прижимается ко мне. Я обнимаю ее.
