– Извините-сэр-мисс-Хьюм-больна-и-не-принимает…
– Передайте ей, что у меня сообщение от сэра Генри Мерривейла.
Горничная отступила, и дверь распахнулась от ветра. Поскольку ее не захлопнули у меня перед носом, я решил войти. Большие часы в холле имели несуразный вид и скорей потрескивали, чем тикали. По колыханью портьер в арке слева я догадался, куда исчезла девушка. Вскоре оттуда раздался тихий кашель, и в холле появился Реджинальд Ансвелл.
Он снова показался мне привлекательным молодым человеком, однако теперь я заметил, что мрачное выражение его смуглого скуластого лица плохо сочетается со светлыми волосами. Глаза под высоким лбом казались слегка запавшими, но смотрели твердо и прямо. В целом он выглядел довольно подавленно, однако тот вид «смирения-перед-ликом-смерти», который он демонстрировал на лестнице в Олд-Бейли, исчез без следа, и я решил, что в обычных обстоятельствах он был вполне ничего.
– Вы от сэра Генри Мерривейла?
– Да.
Он понизил голос и заговорщицки зашептал:
– Послушайте, старина: мисс Хьюм… не вполне здорова. Я как раз пришел, чтобы ее навестить. Я… вроде как друг семьи, и уж точно – ее друг. Если у вас к ней письмо, я могу легко его передать.
– Извините, но сообщение адресовано лично мисс Хьюм.
Он удивленно посмотрел на меня и рассмеялся:
– Ей-богу, вы, адвокаты, слишком подозрительны! Послушайте, я действительно передам ей сообщение. Здесь не логово великана или…
Он замолчал.
– И все же я бы хотел ее увидеть.
Мы услышали быстрые шаги на лестнице. Мэри Хьюм не выглядела больной. Напротив, ее напускное спокойствие плохо скрывало напряженные до предела нервы. Фотография в газете на удивление точно передавала ее внешность. Широко расставленные голубые глаза, короткий носик, резко очерченный подбородок – такие черты по отдельности не считаются красивыми, однако в ее случае их сочетание казалось очаровательным. Светлые волосы были разделены на пробор и собраны в узел на затылке. Она была одета в полутраурное платье[18], на пальце блестело обручальное кольцо.
– Правильно ли я расслышала – у вас для меня сообщение от Г. М.? – спросила она ровным голосом.
– Да, если вы мисс Хьюм.
Реджинальд Ансвелл отошел к вешалке для шляп, откуда вскоре показалась его широкая, обаятельная улыбка в обрамлении разнообразных головных уборов.
– Что ж, я пойду, Мэри.
– Спасибо за все, – откликнулась она.
– Да ерунда, справедливый обмен, – весело сказал Ансвелл. – Мы договорились, верно?
– Ты меня знаешь, Редж.
Во время этого загадочного диалога ее голос оставался спокойным и тихим. Когда Ансвелл кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, она проводила меня в комнату слева по холлу. Мы очутились в небольшой гостиной с телефоном на столике между двумя окнами и ярко горящим огнем в облицованном мрамором камине. Она взяла у меня конверт и, ломая печать, подошла к огню. Прочитав послание, бросила его в камин и, не отрывая взгляда, ждала, пока оно не сгорело дотла. Потом посмотрела на меня яркими глазами.
– Передайте ему «да, да, да»! Нет, подождите, не уходите. Вы были утром в суде?
– Был.
– Присядьте, пожалуйста, на минутку. Возьмите сигарету в том ящичке. – Она опустилась в широкое низкое кресло у камина, подложив одну ногу под себя. В блеске огня ее волосы казались пышнее. – Скажите, это было… ужасно? Как он держался?
Она имела в виду не Г. М., и я сказал, что мистер Ансвелл вел себя очень достойно.
